Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Вытащив ее в центр толпы вместе с ними, музыканты поставили ее так, чтобы все могли ее видеть. Скрипач кивнул Маккенне. – Мои добрые друзья, – крикнул он, – этот джентльмен попросил песню в честь леди, которая стоит перед нами. Прошу вас помочь нам исполнить песню «Роза Трали» для леди Алины.

Публика неистово захлопала, потому что песня эта была крайне популярна, из тех, что появились только в этом году. Покраснев, Алина наградила Маккенну взглядом, обещавшим ему скорую расправу, и вся толпа захохотала. Он ответил на ее взгляд невинной улыбкой, насмешливо вскинув брови, чтобы напомнить ей, что именно она попросила о серенаде.

Музыканты преувеличенно томно посмотрели на Алину, и она с усмешкой покачала головой, когда они начали играть, и не меньше двух сотен голосов стали им подпевать. Даже некоторые владельцы магазинов и странствующие торговцы подошли поближе и присоединились, подставляя ее имя вместо имени героини песни:

Луна поднималась
Над зеленью горной,
И солнце садилось
За краем земли.
Я вместе с любимой
К фонтану из камня
Пришел, что в прекрасной
Долине Трали.
Прелестна, свежа, словно
Летняя роза
Но не красоты меня привлекли.
О, нет! Это – искренность
В взоре бездонном
Влюбила в Алину,
Цветок из Трали.
С улыбкой Алина
Кивала в ответ мне,
Долина в прохладной
Вдруг скрылась тени.
Луна чрез долину
Ползла, чуть мерцая,
Когда завладел сердцем
Розы Тра-лииииии!

Когда песня закончилась, Алина в знак благодарности присела в глубоком реверансе. Она подала руку главному скрипачу, и тот, запечатлев на ней поцелуй, притворился, что падает в обморок, вызвав у собравшихся аплодисменты и дружеский смех.

Вернувшись к Маккенне, Алина свирепо поглядела на него. – Ты заплатишь за это, – пообещала она.

Он усмехнулся. – Ты хотела серенаду.

Из груди ее вырвался смех. – От тебя, – воскликнула она, снова взяв его под руку. – Не от всего населения Стоуни Кросс!

– Поверь мне – это было гораздо лучше, чем слушать меня одного.

– Насколько мне помнится, у тебя был очень хороший голос.

– Я давно не практиковался.

Они, улыбаясь, уставились друг на друга, и вены Алины наполнились восторгом. – А еще я просила стихотворение, – сказала она.

Кокетливая искорка в ее глазах, казалось, взволновала Маккенну, и голос его стал глубже, когда он ответил. – И я сказал, что мне нужно больше вдохновения.

– Боюсь, что тебе придется выразиться точнее. Какое именно вдохновение ты имеешь в виду?

Уголки его широкого рта изогнулись. – Воспользуйся своим воображением.

Эти слова оглушили Алину. Неосознанно, Маккенна использовал ту же фразу, что как-то сказал Адам, когда они обсуждали шрамы на ее ногах.

Ощущение нетерпения снова вернулось, и она едва могла дышать от возбуждения и волнения в груди. Если бы она была умной, если бы была смелой, она смогла бы получить то, чего хотела больше всего на свете. Одну ночь с Маккенной… нет, всего лишь несколько минут, украденных у жестокой Судьбы… Боже, неужели это так много?

Неважно, чего это будет ей стоить, она получит несколько драгоценных минут близости с мужчиной, которого она никогда не переставала любить. И она найдет способ сделать это, не раскрывая ему своих секретов. Сегодня ночью, подумала она мятежно, и будь проклят любой, кто попытается ее остановить. Будь проклята Судьба… она и Маккенна, наконец, получат то, что заслужили.

Глава двенадцатая

Было уже давно за полночь, и факелы один за другим гасли. Жители и гости деревни толпами бродили по темнеющим улицам, многие навеселе. Кто-то пел, кто-то дрался, кто-то спорил, а другие тем временем под прикрытием темноты бесстыдно целовались. Те, кого такое поведение возмущало, предусмотрительно разъехались по домам, в то время как оставшиеся начали понимать, что сдержанность толпы тает с такой же скоростью, с какой гаснут факелы. Музыканты играли у праздничного костра, а танцоры, обильно потея, двигались взад-вперед в круге мерцающего света.

Пристально уставившись в пламя костра, Алина прислонилась к Маккенне. Он машинально поддержал ее, одна рука его легла на изгиб ее затянутой корсетом талии, другая – мягко обхватила ее за локоть. В любую другую ночь, при других обстоятельствах, то, как они стояли, вызвало бы скандал. Однако обычные правила приличия во время ярмарки были гораздо мягче, если не сказать, совсем забыты. И в беспорядочной толпе никто, казалось, не заметил или не обратил внимания на то, что Алина и Маккенна возникли из темноты, словно пара теней из давнего прошлого.

Алина чуть прикрыла глаза, когда в лицо ей пахнуло жаром костра. – Ты стал выше, – пробормотала она рассеянно, вспоминая, как когда-то он стоял, прижавшись подбородком к ее макушке. Теперь он не мог этого сделать, не наклонившись.

– Правда. – Вино развязало ей язык. – Мы больше не подходим друг другу как раньше.

Его грудь, такая твердая за ее спиной, содрогнулась от удивления. – Может быть, теперь мы подходим друг другу еще лучше. Давай проверим и убедимся.

Алина улыбнулась и почти позволила себе растаять в его руках… о, как она хотела, жаждала положить голову ему на плечо и почувствовать его рот на нежном изгибе своей шеи. Вместо этого она стояла не двигаясь, слепо смотря в огонь. От кожи и одежды Маккенны доносился запах полуночного воздуха, солнечных лугов и дыма… и едва уловимый аромат здорового возбужденного мужчины. Воздух между ними стал густым от желания, опьяняя и размывая границы реальности. Звуки костра, тлеющее, потрескивающее и пощелкивающее дерево, казалось, прекрасно отображали ее смятение. Она больше не была ни беззаботной девчонкой из прошлого, ни безропотной Алиной с опустевшей душой, но стала на время кем-то еще… страстной мятежницей, восставшей ради любви.

– Только не в доме, – услышала она свой шепот.

Маккенна не шевелился, но она почувствовала, что он потрясен. Прошла минута, прежде чем он тихо сказал, – Тогда где?

– Давай пройдемся по лесу, – бесстрашно предложила она, – вдоль тропинки, что проходит мимо колодца желаний.

Маккенна знал тропинку, о которой она говорила – темная дорожка, которой нечасто пользовались, в юности они исходили ее вдоль и поперек. У него не возникало сомнений, почему она предложила именно ее.

Короткая, печальная улыбка появилась на губах Алины, когда она подумала, что совокупление в лесу вряд ли можно назвать великой романтикой. Тайно, грубо, торопливо и определенно неудобно. Но она никогда не сможет позволить себе такой роскоши как свечи, белое постельное белье и неспешные любовные ласки. Если она намеревается не позволить Маккенне увидеть свои шрамы, ей понадобятся темнота и хитрость, и у него никогда не появится возможности обратить внимание на ее ноги. То, что она, в самом деле, обдумывала такое – поступок, лишенный всяких приличий или нежности – было неслыханно. Но это – все, что она могла принять от Маккенны. И кому от этого будет вред? Ясно, что Маккенна хотел взять то, в чем ему было отказано в прошлом. Она же, со своей стороны, хотела, чтобы ей было, о чем вспомнить, все те долгие годы, что ей потом придется жить без него. Они хотели друг друга по причинам, быть может, эгоистичным – но, по мнению Алины, так было даже лучше.

– Колодец желаний… – проговорил Маккенна. – Ты до сих пор туда ходишь?

Она вспомнила, как девчонкой часто бегала бросить булавку в колодец и пожелать о том, чего не могла иметь. – Нет, – ответила она, и повернулась к нему со слабой улыбкой. – Этот колодец лишился своей магической силы давным-давно. Он ни разу не исполнил ни одного моего желания.

На его лицо упала тень, когда он стал, повернувшись спиной к костру. – Может быть, ты желала неправильных вещей.

– Постоянно, – призналась она, улыбка ее стала сладостно-горькой.

Маккенна внимательно посмотрел на нее, затем повел ее от костра к лесу, окружающему Стоуни Кросс Парк. Вскоре их поглотила ночь, путь освещала лишь чуть скрытая облаками луна. Спустя какое-то время глаза Алины привыкли к сгущающейся темноте, но она все равно ступала не так уверенно как Маккенна, пока они шли через заросли орехов и вязов. Он взял ее руку в свою. Вспомнив, как он когда-то ласкал ее, в какие нежные местечки забирались эти пальцы так давно, Алина почувствовала, как дыхание ее сбилось. Она вырвала у него свою руку, низко и нервно рассмеявшись.

– Я иду слишком быстро? – спросил Маккенна.

– Да, немного. – Она слишком много ходила в этот вечер – ее правое колено грозило перестать сгибаться из-за тугой сети шрамов.

– Тогда остановимся на минутку. – Он потянул ее в сторону от тропинки, туда, где раскинулся громадный дуб, они стали меж его корней. Лес, казалось, вздохнул, прежде чем окутать их шелестящей, мягкой влажностью. Алина прислонилась к стволу дерева, Маккенна наклонился над ней, его дыхание шевелило пряди волос, упавшие ей на лоб.

– Маккенна… – сказала она, пытаясь говорить небрежным голосом, – Я хочу спросить тебя кое о чем…

Кончики его пальцев коснулись ее шеи, задевая чувствительные нервы. – Да?

– Расскажи мне о женщинах, которых ты знал. Тех, с которыми ты… – Алина остановилась, подыскивая подходящее слово.

Маккенна отступил на пару дюймов. – Что ты хочешь знать?

– Любил ли ты кого-нибудь из них.

Поскольку Маккенна молчал, Алина подняла глаза и обнаружила, что он напряженно смотрит на нее, отчего по ее телу пробежался горячий и холодный озноб.

– Я не верю в любовь, – сказал он. – Это пилюля в сахарной глазури – поначалу вкус вполне терпимый, но скоро ты добираешься до горечи внутри.

Значит, она была единственной. Алина знала, что должна сожалеть о том, что после нее, его отношения с женщинами были чисто физическими. Но, как всегда, там, где дело касалось Маккенны, она вела себя крайне эгоистично. Она не могла не обрадоваться тому, что его слова, сказанные давным-давно, оказались правдой… «Мое сердце всегда будет твоим… ты разбила его».

– Что насчет Сэндриджа? – спросил Маккенна. – Ты любишь его?

– Да, – прошептала Алина. Она нежно любила Адама – просто совсем не в том смысле, в каком он спрашивал.

– И, тем не менее, ты здесь со мной, – тихо проговорил он.

– Адам… – Она замолчала и откашлялась. – Что бы я ни сделала… он не возражает. Это не имеет к нему никакого отношения… ты и я…

– Нет, имеет, – сказал он, внезапно разозлившись. – Мой Бог, ему следовало бы разорвать мне глотку, вместо того, чтобы позволять тебе идти куда-то со мной. Он должен быть готов сделать что угодно, кроме убийства – проклятье, я бы не остановился даже перед этим – чтобы держать других мужчин подальше от тебя. – В его голосе послышалось отвращение. – Ты обманываешь себя, если думаешь, что тебя устроит такое же бесчувственное соглашение, что и у твоих родителей. Тебе нужен мужчина, который подойдет тебе по характеру, который будет владеть тобой, займет каждую частичку твоего тела и каждый уголок души. По мнению общества, Сэндридж – такой же, как ты – но нам с тобой лучше известно. Он отличается от тебя как лед от пламени. – Он навис над ней, тело его заключило ее в твердую, живую клетку. – Я – ровня тебе, – сурово сказал он, – хотя моя кровь не голубая, а красная, хотя я от рождения был приговорен к тому, чтобы никогда тебя не иметь… внутри мы одинаковые. И я нарушу любой закон Бога или человека, если…

Маккенна внезапно остановился, сдерживая слова, осознав, что открывает слишком много, позволяет своим бушующим эмоциям взять над ним верх.

Алина желала рассказать ему, что никогда не думала о нем, иначе как о равном. Но вместо этого потянулась к пуговицам на его жилете и стала расстегивать их. – Позволь мне, – прошептала она. Даже сквозь слои ткани, она могла ощущать твердость его живота, жесткие мускулы.

Маккенна не шевелился, его напряженные пальцы впились в кору дуба. Она осторожно занялась рядом пуговиц, затем взялась за его рубашку. Он не пытался помочь ей, только стоял, не двигаясь, под ее руками. Дрожа от возбуждения, она, наконец, расстегнула его рубашку и вытянула ее из его брюк. Рубашка была мятой и теплой там, где была заткнута за пояс. Скользнув руками под одежду Маккенны, Алина жадно вдохнула. Кожа его была лихорадочно горячей, и мучительно дразняще пахла солью. Ее ладони медленно пропутешествовали по его покрытой волосами груди. Его тело завораживало ее, оно так отличалось от ее собственного. Полная страсти и решимости, Алина нашла кончиком пальца его сосок и потянулась, чтобы потрогать атласный ободок языком, а жесткие волосы его груди задевали ее щеку.

Маккенна резко втянул воздух и просунул руки ей за спину, вцепившись в застежки ее платья. Он прижался ртом к ее шее, целуя и тычась в нее носом, пока пальцы его дергали сзади ее корсаж. Платье соскользнуло ей на талию, открывая корсет, который высоко приподнимал ее грудь под тонкой хлопковой сорочкой. Неожиданное ощущение нереальности происходящего сделало Алину бесстрашной. Скинув лямки своей сорочки с плеч, она высвободила руки и спустила ее поверх корсета. Груди ее подпрыгнули, темные кончики сморщились от холодного воздуха.

Пальцы Маккенны скользнули по бледной округлости ее груди, и голова его склонилась над ней. Она вздрогнула, когда влажное тепло его рта сомкнулось над ее грудью. Язык его обводил напряженную ореолу, затем лизнул вершинку, легко касаясь чувствительной плоти. Она выгибалась и постанывала, пока желание не наполнило все ее члены. Отпустив сосок, Маккенна отодвинулся, лаская ее ноющую плоть своим влажным дыханием. Язык его порхал по ее коже, легкие как перышко прикосновения заставляли ее извиваться и стонать.

Он сжал трепещущую вершинку зубами, нежно покусывая, посылая по всему ее телу чувственные молнии. Алина была так зачарована наслаждением, которое приносили его губы, что не заметила, как он стянул с нее платье, пока оно не упало на землю массой оборок, оставив ее в одном белье. В смятении она инстинктивно наклонилась поднять платье, но Маккенна снова прижал ее к дереву и завладел ее ртом в опустошающем поцелуе. Его пальцы потянулись к завязкам на ее панталонах и распускали их, пока ори не сползли ей на колени.

Она неловко потянулась к верху своих чулок, чтобы убедиться, что подвязки не соскользнули. Сердце ее неприятно екнуло, когда она почувствовала, как его руки накрыли ее ладони.

– Я это сделаю, – пробормотал Маккенна, очевидно решив, что она хотела развязать ленты.

– Нет. – Она поспешно схватила его руку и прижала к своей груди.

К ее облегчению, этот маневр тут же отвлек Маккенну, большой палец его руки стал потирать бутон ее соска. Алина подставляла лицо его поцелуям, губы ее с готовностью приоткрылись под его губами. Она ощущала выпуклость его возбуждения у своего бедра, твердость, натянувшую ряд пуговиц на его брюках. Алина жадно потянулась к нему, расстегивая пуговицы, ее пальцы прокрались под нагретую кожей ткань. Оба они ахнули, когда она, наконец, освободила его, его твердая плоть вырвалась из заключения плотного сукна. Дрожа от предвкушения, Алина нежно обхватила его горячими пальцами.

Тихо зарычав, Маккенна поднял ее запястья над головой и прижал к дереву. Он целовал ее, его язык исследовал ее, пока его свободная рука медленно гладила ее живот. Он пробрался сквозь темные кудряшки между ее бедер, а ступней надавил на подъем ее ноги, заставляя ее расставить их пошире. Алина ощутила дрожь примитивного наслаждения от того, что ею овладевают столь полно. Теперь, когда она освободила страсть Маккенны, ей придется принять последствия… и она была более чем готова дать ему то, к чему оба так долго стремились.

Его пальцы раздвинули набухшие складки ее расселины, с крайней осторожностью разделив ее. Беспомощно пытаясь освободить захваченные запястья, Алина застыла, почувствовав, как кончик его пальца скользнул к входу в ее тело. Палец Маккенны, порхая, скользил по влажному преддверию, пока из ее горла не стали вырываться умоляющие стоны. Освободив ее запястья, Маккенна рукой поддержал ее затянутую корсетом спину. Его рот впивался в ее губы, пока пальцы не нащупали возбужденный бугорок, спрятанный в мягком чехле ее плоти. Поцелуй был диким, влажным, яростным, абсолютно не похожим на искусную нежность его пальцев. Он мучил маленький комочек плоти мягкими, скользкими движениями, пощипывая и раздражая, пока она не стиснула ноги. Ближе…ближе… плоть ее пульсировала, опаленная ощущениями. Его пальцы заставляли ее корчиться от близости освобождения, такого острого, что она утратила способность думать или говорить. И тогда он подвел ее к краю. Она замерла от болезненного удовольствия, тело ее начало содрогаться, дыхание перехватило. Казалось, прошла целая вечность, когда удовольствие перешло в легкую дрожь, и он поймал губами ее стон.

Маккенна наклонился, чтобы подтянуть перекрутившиеся кружева ее сорочки. Шершавый шелк его языка погладил местечко на ее животе, где корсет особенно сжимал ее бледную плоть. Без сил прислонившись к дереву, Алина уставилась на его темную макушку. – Маккенна, – сказала она, охваченная неистовым жаром, когда он сел на корточки, чтобы вдохнуть аромат ее тела. Вспомнив про шрамы, она потянулась поправить подвязки, а затем беспомощно вцепилась в него. – Подожди… – Но его рот уже накрыл ее, носом он зарылся во влажную пещерку, язык его проскользнул за густые кудряшки.

Ноги Алины отчаянно дрожали. Если бы не поддержка дуба за ее спиной, она бы растеклась по земле. Ее трясущиеся руки потянулись к его голове, пальцы запутались в коротко остриженных прядях. – Маккенна, – простонала она, не в состоянии поверить в то, что он с ней делал.

Он продолжал лизать ее, все глубже зарываясь в ее плоть, его язык овладевал чувствительной мягкостью, пока она не замолчала, тяжело дыша. Напряжение снова росло, накапливаясь с каждым движением его рта.

– Я не вынесу этого, – выдохнула она. – Пожалуйста, Маккенна… пожалуйста…

Похоже, он ждал именно этих слов. Встав, он прижал ее к своему телу и с удивительной легкостью поднял. Одна его рука защищала ее спину от жесткой коры дерева, а другая аккуратно обхватила ее ягодицы. Она была абсолютно беспомощна, не могла ни двинуться, ни поерзать. Шрамы ее натянулись, и она передвинула свое колено вверх, чтобы уменьшить напряжение.

Маккенна целовал ее, его горячее дыхание наполняло ее рот. Она почувствовала настойчивое давление его плоти, его твердость вжималась в незащищенную пещерку ее тела. Плоть ее запротестовала, сжимаясь перед угрозой боли. Головка его копья вошла в нее, и как только Маккенна почувствовал, как горячо и уютно она его сжимает, его желание, казалось, возросло в сотню раз. Он подался вперед, в то же время, позволив телу Алины под собственной тяжестью скользнуть по всей длине его разбухшего древка. Прерывистый стон сорвался с губ Алины, когда ее тело уступило безжалостному вторжению. Он вдруг оказался внутри нее, разрывая, наполняя и растягивая мягкую плоть. Алина в шоке изогнулась, ее руки, лежащие на его спине сжались в кулаки.

Маккенна замер, когда, его затуманенный желанием разум осознал, что ей больно. Поняв, что означает необычное сопротивление ее тела, он ошеломленно вздохнул. – О Господи. Ты – девственница. Этого не может быть.

– Это неважно, – выдохнула она. – Не останавливайся. Все хорошо. Не останавливайся.

Но он не двигался, уставившись на нее загадочным взглядом, его руки сжимали ее, пока она едва могла вдохнуть. Он, наконец, стал ее частью в старом как мир, неизбежном акте, к которому вела вся ее жизнь. Она держалась за него каждой своей частицей, глубоко затягивая его, захватывая его в ласковые, безопасные объятия своих рук. Почувствовав ритмичное сжатие ее внутренних мускулов, Маккенна наклонился и яростно поцеловал ее, его язык погладил краешки ее зубов и попробовал на вкус темную сладость ее рта. Алина обхватила затянутыми в чулки ногами его талию, и он начал двигаться медленными, размеренными выпадами. Жжение уменьшилось, хотя до конца не прошло – но Алине было все равно. Все, что имело значение, это – обладать им, сжимать внутри его возбужденную плоть, ее тело и душа навсегда изменились, благодаря этому страстному вторжению.

Застонав сквозь зубы, Маккенна напряг ноги, вонзаясь жестче, врываясь глубже, обливаясь потом от наслаждения и усилий. Он излился в нее, его разрядка была примитивной, неистовой, бесконечной. Алина обернулась вокруг него всем телом, ее приоткрытый рот блуждал по его лицу и шее, жадно слизывая капельки пота.

Маккенна тяжело дышал и дрожал, и еще долго оставался внутри нее. Очень медленно напряжение отпустило тело Алины, оставив его в изнеможении. Когда Маккенна вышел из нее, она почувствовала, как по ее бедрам потекла горячая влага. Осознав, что ее чулки соскользнули, она заерзала от внезапного беспокойства. – Пожалуйста, опусти меня.

Осторожно поставив ее на землю, Маккенна поддержал ее, пока она неуклюже подтягивала свои чулки, и натягивала лямки своей сорочки обратно на плечи. Благополучно прикрывшись, она потянулась к испачканной массе своего платья. О, как ей хотелось прилечь с ним где-нибудь и поспать, уютно устроившись у его тела, а, проснувшись, увидеть его в лучах утреннего солнца. Если бы только это было возможно.

Неловко натягивая оставшуюся одежду, Алина стояла, не смотря на него, и позволила Маккенне застегнуть пуговицы на ее платье. Что-то произошло с одной из ее туфель… она скинула ее во время их свидания, и им понадобилась минута сосредоточенных поисков, прежде чем Маккенна наконец-то обнаружил ее за корнем дерева.

Губы Алины скривились в невольной улыбке, когда он принес ей туфлю. – Спасибо.

Однако Маккенна не улыбнулся, Его черты были жесткими словно камень, глаза опасно поблескивали. – Как, черт возьми, такое возможно, – спросил он со сдержанной яростью, – что ты была девственницей?

– Это неважно, – пробормотала она.

– Это важно для меня. – Пальцы его сжали ее подбородок не слишком мягко, заставляя ее посмотреть на него. – Почему ты никогда ни с кем не спала до сегодняшней ночи?

Алина облизнула пересохшие губы, пытаясь подобрать подходящее объяснение. – Я… я решила подождать до замужества.

– И за пять лет знакомства с Сэндриджем ты ни разу не позволила ему к тебе прикоснуться?

– Звучит так, будто это – преступление, – сказала она, обороняясь. – Все дело было в уважении, и это было наше общее решение, и…

– Это – преступление! – взорвался он. – Это – неестественно, черт бы тебя побрал, и ты расскажешь мне, почему! А затем ты объяснишь мне, почему позволила мне лишить тебя девственности!

Алина никак не могла найти ложь, которая бы сбила его с мысли… что-нибудь, чтобы скрыть правду. – Я… полагаю, я чувствовала себя обязанной тебе ею после того, как я отослала тебя из Стоуни Кросс Парка много лет назад.

Маккенна сжал ее плечи. – И ты думаешь, что теперь долг оплачен? – недоверчиво спросил он. – О, нет, миледи. Давайте проясним ситуацию… вы еще даже не начали возмещать мне ущерб. Ты заплатишь мне большим количеством способов, чем даже можешь себе представить – с процентами.

Алина похолодела от тревоги. – Боюсь, это – все, что я могу предложить, Маккенна, – сказал она. – Одна ночь без каких-либо обещаний или сожалений. Мне жаль, если ты хочешь большего. Это просто невозможно.

– Черта с два, невозможно, – пробормотал он. – Миледи, вас необходимо просветить насчет того, как заводят роман. Потому что во время всего моего пребывания в Стоуни Кросс, вы будете отрабатывать свой долг передо мной… на спине, на коленях или в любом другом положении, в котором я пожелаю вас увидеть. – Он оттащил ее от дуба, платье ее испачкалось, в запутанных волосах застряли кусочки коры. Резко дернув ее на себя, он накрыл ее рот своим, целуя ее не с целью доставить удовольствие, но для того, чтобы продемонстрировать свою власть. Хотя Алине было известно, что ей лучше не отвечать, его поцелуй был слишком захватывающим, чтобы она смогла ему противиться. У нее не хватило сил ни высвободиться из его крепкой хватки, ни ускользнуть от его искушающего рта, и вскоре она таяла в его руках с трепетными стонами, а ее губы лихорадочно отвечали его губам.

Только когда ее ответная реакция стала явной для них обоих, Маккенна поднял голову. Его быстрое дыхание смешивалось с ее дыханьем, когда он заговорил. – Я приду к тебе комнату сегодня.

Алина вырвалась из его рук, и спотыкаясь побрела обратно к лесной тропинке. – Я запру дверь.

– Тогда я выломаю ее.

– Не будь ослом, – сказала она раздраженно, ускоряя шаг, несмотря на протесты своих измученных ног.

Весь остаток дороги к особняку прошел в тишине, не считая звука их шагов: шелеста листьев, треска веточек, шороха гравия. Алине становилось все более некомфортно, она начинала испытывать множество неприятных ощущений и ноющую боль, не говоря уже о холодной липкой влаге между ногами. Ее шрамы начали чесаться и гореть. Она никогда в жизни так не хотела горячую ванну. Оставалось лишь надеяться, что Маккенна слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, что она начала болезненно прихрамывать.

Особняк был темным и тихим, горели только несколько огоньков для гостей, которые продолжали веселиться. Маккенна с Алиной подошли ко входу для слуг сбоку дома, где их вряд ли мог кто-нибудь увидеть. Любой, кто заметил бы растрепанность Алины, с легкостью догадался бы, чем она занималась.

– Тогда до завтра, – предупредил ее Маккенна, стоя в дверях… и наблюдая за ней, пока она медленно и старательно поднималась по ступенькам.

Каникулы в Калифорнии
Глава 3

Дорога, освещенная фарами, бежала под откос. Ларри до отказа выжимал акселератор. Несколько минут неслись вдоль густых сосен, за которыми виднелся берег. Машина взлетела по откосу и остановилась возле небольших посадок на шоссе.

Никогда бы не подумала, что здесь мы найдем комнату, - Улыбнулась Лили.

Он приник к ней и поцеловал ее губы.

Ларри, подумай, мне все-таки страшновато. Ты хочешь сразу же?

Не болтай, - сказал он и его рука скользнула по ее телу, ощущая теплоту и мягкость. Он коснулся ее груди, обхватив ее ладонями, сжал и она, закинув руки на его шею, прижалась к нему, особенно, когда его руки начали знакомится с ее телом. Рука прошла по ее ногам, скользнула по бедру и завернула юбку. Он погладил ее живот, спину и то, что было скрыто под материей. Спустив платье с плеча, он расстегнул лифчик. Она пошевелила плечами и вытащила его. Обнаженная грудь Лили теплая, мягкая возбуждала его. Он сжал ее и потом начал ласкать кончиками пальцев соски, пока они не напряглись и не стали твердыми. Ее бедра вдруг напряглись, задвигались, как бы в стремлении обхватить его. Склонив голову, он впился в ее губы, схватив их, слегка кусая. Ее тело извивалось, билось в его руках. Он поцеловал ее еще раз, затем стал сосать ее губы, запуская свои язык ей в рот. Задыхаясь, она впилась пальцами в его плечи, прижала к себе, их губы слились в долгом, страстном поцелуе.

Он уже твердый, Ларри, - прошептала она ему на ухо. - Хороший и очень твердый.

Боже, - пробормотал он.

Покажи мне, - она настаивала, поворачиваясь к нему лицом, но продолжая сидеть у него на коленях.

Он взял ее руку, прижал к себе между ног. Улыбаясь, Лили ощутила вздрагивающее тело. Она почувствовала, как оно напряглось. Прерывистое дыхание Ларри со свистом вырвалось сквозь его стиснутые зубы.

Я люблю, когда у мужчин он возбужден и горячий, - мурлыкала она.

А ну-ка сделай так, как будто ты его доишь. - Он дернул молнию штанов... Она застряла. Он рванул ее, торопясь. Его член выпрыгнул наружу. Лили занялась им и рассматривая, стала гладить его рукой. Пробежав пальцами по всей длине, она оттянула кожу и увидела толстую, красную головку, с каплей на конце. Лили медленно водила рукою по этой игрушке и дыхание участилось. Она причиняла ему невыносимую пытку, разжигая его желание, пробуждая дрожь во всем теле, которое стало передаваться и ей. Внезапно он бросился на нее, обхватив руками ее зад.

Нет, Ларри, потерпи, пожалуиста, дорогои... Я хочу до конца, - и она притянула его голову к своей обнаженнои груди. Теперь, двигая рукой по члену, она чуствовала, как он убыстряет игру и ласку с ее сосками.

Уже большой, Ларри, твердый, - Она мягко подалась своими бедрами навстречу ему. Его же язык двигался по ее напрягшимся соскам. Вдруг, его бедра сжали ее руку. Она почувствовала, как что-то теплое закапало ей на руку. Вскрикнув, Ларри отпрянул, вырывая член из ее рук, задыхаясь, - Боже, стой... Я уже...

Рука Лили провела по его черным, курчавым волосам, они были все мокрые. Она вытерла его краем рубашки.

О, Ларри, ты, деиствительно, так возбужден?

Боже мой, ты еще спрашиваешь, - Он откинулся и тут увидел тени на ее лице, отсвечивающии контур ее груди и струившиеся по ее плечам, черные волосы.

Мне кажется, ты деиствительно возбужден. Ты понимаешь, что я имею в виду? Я люблю, когда мужчинам нравится это, и когда их штука становится ужасно горячей. Я страстно хочу этои штуки, я ведь тебе тоже приятно от этого, Ларри? - И снова принялась играть его членом, дразня его, будто стараясь повторить всю игру сначала. Она давала ему почувствовать крепкое пожатие ее руки. - И это как раз то, что девушки любят больше, чем что-либо иное. - Она изогнулась, касаясь губами его уха.- И любая девушка возбудится от этого, если мужчина будет подходящим.

Скажи, Лили, я должен что-нибудь тебе сказать?

Что ты, Ларри. Ты бы не удивился, если бы я попросила тебя кое о чем?

Лили, клянусь, я это сделаю. Она прижадась к нему плотней, - Ларри, Сказала она, задыхаясь, Ларри, я была бы счастлива, если бы... Если б ы... Там, полоскай меня ртом.

Едва она произнесла эти слова, его рука скользнула вниз, к ее бедрам. Большим пальцем он отодвинул резинку ее трусов, двинулся дальше вниз по ее округлостям бедер.

Нет, не так, - поспешила добавить она, - Ты должен сделать это ртом. Он неуклюже скорчился на переднем сиденье, чертыхаясь, пока не вылез из-под руля, и не выпутался из педалей. Она пошатнулась и открыла дверку. Он вылез, а она легла на сиденье так, что ее ноги свесились из кабины наружу, спустившись в высокую траву. Она широко раздвинула ноги. Шелковые трусы плотно обтягивали ее зад и плотные бедра. Он прильнул к ней, охватив ее тело руками, и чувствуя ее плотную спину округлые плечи, мягкие волосы. Он склонился над ней, целуя каждыи кусочек ее тела, каждыи изгиб. Продвигаясь все дальше и дальше, он положил руку на ее бедро и большим пальцем скользнул под резинку. Он стал гладить ее пупок. Ее живот завибрировал под этой ласкои, возбуждал его еще больше. Ощущение сладости и желания возникли у нее. Ее вагина начала приятно пульсировать а его язык ласкал ее, следуя изгибам ее живота, а ноги Лили ощущали прикосновение его тела. Она чувствовала, как весь ее канал наполнялся влагой. Мягко она откинулась на спину, одной рукой она массировала грудь, играя кончиками сосков указательным пальцем. Ларри стоял на коленях опустив голову между ее ног. Кончик его языка непрерывно вращался вокруг эластичных холмиков, прикрытых шелком. Его ноздри ощущали острый запах ее лона. Он захватил ртом легкий шелк ее трусов и почувствовал под ним мягкий, податливый комочек. Он жаждал коснуться глубже, стараясь пробраться через то место, где край материи врезался в ее тело. его пальцы стали открывать ход к ее нижнему рту, щекоча, лаская его, гладя длинные холмики, ощущая влагу, дразня, возбуждал ее. Он не щадил ни одной пяди ее тела. Всего касались его губы. Он лизал, ощущал языком и обхаживал каждую частицу, особенно, напрягшийся холмик между ног, будто хотел попробовать на вкус всю ее. Из ее горла вырывались сдавленные вскрики, тело ее извивалось, дрожало и ее туфель втыкался в землю. Он обхватил ее ноги, поднялся, его ладони сжимали ее зад. Она прижалась к нему бедрами, а он возбуждал ее, водя языком по низу ее живота. Она стала инструментом в его руках, на котором он играл мелодию, отзывавшуюся в каждом ее нерве. Лили потеряла голову от страсти, охватившей ее. Когда он стягивал ртом трусы между ее ног, у нее перехватило дыхание. Извиваясь, она подавала свою вагину ему навстречу, испытывая постоянные таинственные муки, и вместе с тем, дикое наслаждение от натиска его губ. Она уже больше не могла играть со своей грудью. Руки конвульсивно вцепились в сидение, собирая в складки скрипучую кожу. Она почувствовала, как напрягается ее клитор и стал твердым. Она, как бы случаино, коснулась через шелк трусов и стала играть с ним. Необычаиное чувство приводило ее в исступление.

Одежда из натуральной кожи – куртка, жилетка, брюки- частый атрибут не только в женском, но и мужском гардеробе. Естественно, кожа нуждается в особенном уходе и применении специальных средств для чистки. Стирать такие вещи вообще не рекомендуется, лишь в случае особо сильных загрязнений, и только ручным методом. Но после стирки возникает вполне закономерный вопрос – как погладить кожаный плащ и другие изделия из этого материала, чтобы не испортить ткань?

Мы расскажем про лучшие способы для разглаживания материала, которые помогут сохранить вещи в первозданном состоянии.

Как гладить кожу – лучшие методы

Опытные мастера, постоянно работающие с кожей, говорят о том, что существует несколько основных способов глажки этого материала. Давайте рассмотрим каждый из них в подробностях.

Используем вешалку

Если куртка смялась из-за того, что она длительно лежала на полке, то чтобы вернуть ей презентабельный вид, вам понадобится обычная вешалка. Принцип «глажки» следующий:

• Разверните куртку, возьмите за плечики и слегка встряхните.
• Повесьте изделие на вешалку и уберите в шкаф на несколько дней. Чтобы добиться лучшего эффекта, повесьте вешалку между другими куртками или шубами.

Правда, нужно отметить, что данный способ подойдет только для новых изделий, если вы хотите привести в порядок старую куртку, то фокус с вешалкой вам не поможет.

Используем водяную баню

Если складки носят «серьезный» характер, следует воспользоваться водяной баней. Для этого нужно повесить изделие над ванной с горячей водой,не забудьте закрыть дверь в комнату, чтобы пар оставался внутри. Куртка должна провисеть в ванной комнате хотя бы 30 минут – за это время изделие размякнет под воздействием пара, а все складки выпрямятся.

Совет: очень важно, чтобы на кожу не попадала вода, поскольку это может привести к тому, что изделие переувлажнится и потеряет презентабельный внешний вид.

Данный способ лучше всего подходит для вещей из толстой кожи, когда вариант с вешалкой не помогает.

Способ локального «сминания»

Если складки куртки, портящие ее внешний вид, образовались только в одном месте, то использовать выше описанный метод не следует. Лучше прибегнуть к помощи парообразователя, которым обеспечен каждый современный утюг.

Для этого просто залейте в утюг немного воды и включите функцию полного нагрева. Когда утюг прогреется, включите режим парообразования и направьте струю воздуха на на участок со складками.

Совет: утюг следует держать на расстоянии около 15 см от куртки, чтобы она не покрылась капельками влаги.

Повторите выпускание горячего пара 2-3 раза – в итоге вы получите идеально ровное и красивое изделие.

Как исправить положение с помощью настолько пресса?

Есть еще одна возможность убрать все помятости. Так, в этом вам поможет настольный пресс, который является самым качественным устройством, которое помогает справиться со складками на кожаных вещах. Пресс чем-то напоминает утюг, однако он намного больше и тяжелее, а температурные режима пресса изначально настроены для работы с кожей и другими деликатными тканями.

Данный агрегат имеет достаточно большие размеры и немалую стоимость, поэтому не торопитесь скорее его покупать, ведь не так часто вы гладите кожу. Просто поищите его в магазинах, где продают кожаные изделия. За небольшую плату вы можете попросить разгладить вам куртку прямо в магазине.

Как утюжить кожу – несколько важных нюансов

Многих интересует, можно ли гладить кожу утюгом. На самом деле, можно, главное, делать это осторожно и только в крайнем случае, когда способы, описанные выше, вам не помогли. Давайте рассмотрим, как погладить кожу:

• Куртку разложите на горизонтальной поверхности и накройте тканью.
• Для глажки нужно поставить минимальный режим и отключить подачу пара.
• Проглаживайте вещи мягко, без нажима. Немного разогрев смявшийся участок, уберите утюг и руками слегка натяните материал. Остывая, куртка примет ровное состояние.

Таким образом, вы не прибегая к экстраординарным способам получите полностью разглаженное изделие и сможете спокойно носить его, не переживая за внешний вид куртки.

Чтобы вам не пришлось ломать голову над тем, как разгладить складки на куртке, стоит придерживаться нескольких легких правил:

Она взглянула в встревоженные глаза, и неприятные мысли вмиг улетучились. Она коснулась его плеч, потом ее руки скользнули ниже, по черным волоскам на груди, по мускулистому животу. Он нашел застежку и стал снимать с нее чулок, легко поглаживая ее упругие бедра. Она со стыдом оттолкнула его руки, пытаясь прикрыться сорочкой, но он не дал ей этого сделать. Он склонился над ее бедрами, и она с изумлением почувствовала прикосновение его губ между ног. Она попыталась оттолкнуть его, но он с силой раздвинул ей колени.

Она забилась в его руках.

– Тихо! – прошептал он. – Тихо!

Его губы устремились в таинственную темноту, в этот будоражащий животный аромат. Откинув шелк рубашки, он погрузился языком в горячую влажную плоть, лаская ее. Она вновь попыталась оттолкнуть его, сдвинуть колени, но он крепко сжимал ее бедра.

Настойчиво проникая в нежную глубину, он ждал, пока она перестанет сопротивляться. Напряженность постепенно исчезла, она дрожащими руками притянула его голову, изгибаясь всем телом.

Ее лицо пылало, глаза затуманились. Он попытался развязать ленты сорочки, потом с проклятьем спустил ее с плеч. Сжав ладонями ее груди, он наклонился и взял губами сосок. Лили выгнулась, обхватив руками его широкую спину. Она подчинилась основному инстинкту, ей хотелось чувствовать тяжесть его тела, твердость его плоти. Он со стоном оторвался от ее груди и прижался к губам. Она обхватила его ногами. Прикосновение к его напряженной плоти привело его в неистовство.

– Девочка моя… Все будет хорошо, – со стоном выдохнул он. Его рука опустилась вниз, пальцы скользнули к ее лону, и она застонала от этих нежных будоражащих прикосновений. Он дал себе слово быть терпеливым, держать себя в руках, но это ему давалось с трудом. Она лежала перед ним, нагая, покорная, влекущая. Он раздвинул ее ноги, она закричала, но было поздно: он глубоко вошел в нее и замер.

Сжимая в ладонях ее залитое слезами лицо, он покрывал его поцелуями. Она медленно открыла глаза.

– Тебе больно?– прошептал он, пальцами стирая слезы с ее щеки.

– Хорошая моя…

Он овладел собой, стараясь двигаться осторожно и медленно. Лили закрыла глаза, ее руки безотчетно скользили по его спине. Она прислушивалась к непривычным ощущениям, к этому ритмичному натиску, который вызывал дрожь наслаждения где-то в глубине ее тела. Возбуждение нарастало и нарастало, она вскрикивала при каждом его движении, и он отвечал еще более мощными толчками.

Его лицо было над ней, глаза были затуманены наслаждением. Наклонившись, он нежно сжал зубами ее сосок. Судорога прошла по ее телу, она забилась под ним, ее тело содрогалось от наслаждения. Он замер, почувствовал пульсирующие сокращения внутри ее тела. Потом несколькими сильными движениями он достиг головокружительного оргазма.

Лили лежала неподвижно, крепко обхватив его за плечи. Она чувствовала себя свободной как никогда в жизни. На мгновение его расслабленное тело придавило ее к постели. Потом он повернулся и лег рядом, все еще обнимая ее. Лили робко прильнула к нему, потершись щекой о покрытую темными волосками грудь. Любые слова – добрые или, как обычно, язвительные – были бы сейчас лишними. И они оба молчали.

Ее волосы трепетали от его дыхания. Рука его лениво перебирала густые пряди, скручивала и раскручивала локоны. Лили испытывала странное чувство незащищенности, когда лежала вот так, почти обнаженная, среди непривычных земных запахов и ощущений. Становилось прохладно, ее клонило в сон, как после крепкого красного вина. Но там, где были его руки, ее тело оставалось теплым. Нужно скорее встать, привести себя в порядок и попытаться овладеть ситуацией. Сейчас… Еще минуту…

Но вместо этого она сказала что-то про одеяло. В следующее мгновение он заботливо покрыл ее льняной простынею и лег рядом. Лили вздрогнула, почувствовав прикосновение его ног.

– Спокойно! – прошептал он, поглаживая ее спину.

Она не заметила, как погрузилась в глубокий сон. Сколько часов прошло? Когда она проснулась, Алекс крепко спал, ее голова покоилась на его руке. Как все это странно, размышляла Лили: обнаженный мужчина рядом, его дыхание щекочет ей шею, шелковистые волосы у ее щеки. Вспомнив ночь, она покраснела. Она-то считала себя умудренной опытом женщиной, наслушавшись рассказов дам полусвета о пылкости их любовников! Но ни от одной из них Лили не слышала о таких вещах, которые делал Алекс. Что у него было в прошлом? Скольких женщин он знал? Она нахмурилась, в сердце вкралась тревога.

Она осторожно отодвинулась от него.

В укромных местечках ее тела чуть саднило – не болезненно, а как напоминание об ощущениях прошлой ночи, о нежных прикосновениях, о стремительном натиске. Лили и не подозревала, что такое могло произойти с ней. Совсем не так было с Джузеппе. Она выскользнула из постели. Алекс что-то пробормотал. Она не ответила и притаилась. Может, он опять заснет? Послышалось шуршание простыней и голос, хриплый после сна:

– Что ты делаешь?

– Милорд… Алекс, я, наверно… мне пора идти…

– А что, уже утро?

– Еще нет, но…

– Тогда ложись.

Ее почему-то рассмешило это сонное высокомерие.

– Прямо как феодал с вассалами! Вам бы родиться в Средневековье!

– Без разговоров! – Он явно не собирался вести долгие беседы.

– Ближе, – сказал он.

Она невольно улыбнулась, повернулась и обняла его за шею. Ее груди были прижаты к его груди. Она потерлась о него. Он не шевельнулся, только дыхание его стало прерывистым.

– Ближе, – сказал он.

Она прижалась к нему всем телом и почувствовала пульсирующие движения набирающей силу плоти. Его рука скользнула по ее телу, ее кожа горела под прикосновениями. Она провела ладонью до его лицу, коснулась губ.

– Почему ты хотела уйти?– спросил он, касаясь губами ее ладони, запястья, сгиба локтя.

– Я подумала… уже все.

– Ты ошиблась.

– Что ж, иногда и я ошибаюсь.

Это ему понравилось. Она почувствовала, что он улыбается. Он поднял ее, как пушинку, над собой, так что ее груди оказались около его лица. Он коснулся языком ее соска, и сердце у нее бешено забилось. Он поцеловал другую грудь, а потом нежную ложбинку между ними. Она стала вырываться, и он со смехом опустил ее.

– Что ты хочешь? – прошептал он. – Что?

Она никогда не осмелилась бы произнести это! Молча она прижалась губами к его губам. Он улыбнулся. Руки его обхватили ее бедра, гладили ягодицы. Он нежно покусывал ее губы, подбородок, дразнил ее легкими поцелуями. Она приняла игру, делая вид, что не может поймать его губы. Дыхание ее участилось, она инстинктивно прижалась к нему бедрами. Шепча его имя, она обхватила его за плечи.

– Ты хочешь меня?– прошептал он.

– Да! – выдохнула она.

– Тогда сделай это сама. – Сжав ладонями ее ягодицы, он направлял ее. – Ну же!

Она упиралась ладонями в его грудь.

– Нет, я не могу, – умоляюще прошептала она.

Он губами приоткрыл ей рот, круговыми движениями языка возбуждая ее еще сильнее.

– Если ты хочешь меня, сделай это сама.

Он замер, когда ее рука скользнула вниз, нащупывая его напряженную плоть. Потом ее пальцы сжались вокруг его члена и неуверенно задвигались. Со стоном наслаждения он подвинулся, чтобы помочь ей, и его член сам нашел дорогу к ней. Его бедра приподнялись, и она вскрикнула.

– Тебе этого хотелось? Вот так? Так?

– Да! – выдохнула она и со стоном прижалась лицом к его груди. Он был нежен и сдержан.

– Не так быстро, – прошептал он. – У нас столько времени впереди.

Она не останавливалась, и тогда он поднял ее и положил на спину.

– Расслабься. Успокойся, – говорил он, целуя ее шею.

– Не могу…

– Будь же терпеливой и не подгоняй меня!

Он крепко сжал ее запястья и поднял ей руки, прижимая к кровати, и она оказалась распятой под ним. Она лежала беспомощно, а он вторгся в нее резкими, мощными толчками.

Воздух пахнет чем-то сладким и пряным. Вдалеке, в темноте кустов поют цикады. Ночной по-летнему прохладный и влажный воздух из открытого окна треплет её волосы, замершей и пытающейся разглядеть что-то в далёкой линии горизонта, где угольно-чёрная линия леса сливается с кобальтово-синим небом. Снизу, с первого этажа, где веселятся и развлекаются её друзья, доносится знакомая песня. Мягкая обволакивающая темнота вокруг создаёт ощущение покоя и прохлады. Разгорячённое лицо приятно обдаёт ночной прохладой и накатывает ощущение усталости. День был длинным и шумным. Она улыбается, вспоминая все весёлые и поучительно-грустные моменты их поездки. Вот одна песня сменяется другой. От усталости и воспоминаний суеты начинает кружиться голова. Она прикрывает глаза и втягивает глубоко внутрь сладкий аромат лета.

От прикосновения ладоней к своей талии она вздрагивает и распахивает глаза, но тут же успокаивается, узнав родные ладони. «Бубубу», - обжигает он её ухо своим дыханием. Наконец-то они одни. Она косит на него глаза и прижимается спиной к его груди, позволяя ему обвить свою талию руками. Благодаря короткому топику она чувствует его прикосновение кожей. Он целует её плечо, пальцами поглаживает нежную, бархатистую кожу её животика. Она кладёт свои руки поверх его. Он целует её в шею. Левой рукой она убирает волосы на одну сторону, открывая свою нежную шейку. Он целует её туда ещё раз. Она зажмуривает глаза от удовольствия. По телу проходит приятная дрожь. Его пальцы закрадываются под край её коротенького топика, приподнимая лёгкую, цветастую ткань. Она, отведя руку назад, проводит по его короткому ёжику снизу вверх. Ему нравится её прикосновение. Он целует её ещё раз, засасывая её нежную кожу. Она чувствует его влажный язык на своей коже. Она откидывает назад склоненную на бок голову и ещё больше прижимается к его телу. Его руки продвигаются по её телу выше. Он сильнее стискивает её в объятиях и слегка пощипывает, оттягивая кожу на рёбрах. Даже сквозь бюстгальтер она ощущает его руки, соприкасающиеся с её грудью. Он отрывается от её шеи. Она поднимает голову, открывая глаза и привстав на цыпочки, выворачивает шею назад. Она целует его в щёку, ощутив запах его одеколона, от чего голова начинает кружиться с удвоенной силой. Он, склонив голову, целует её в губы. Она отвечает ему. От неё пахнет вишней. Она ощущает влажность его рта. Она поводит кончиком языка по его губам. Его язык проникает ей в рот. По её и без того разгоряченному телу расплывается волна жара, от чего она вся покрывается испариной и по телу сбегают тоненькие струйки. Одна его рука спускается вниз, вдоль её тела, и замирает у неё на бедре, на месте, где грубая ткань её рваных шорт переходит в нежную кожу ножки. Она подаётся под его движением слегка назад, упираясь попкой ему в пах. Сквозь джинсовую ткань она чувствует затвердевшую плоть у него в штанах. От этого её тело снова обдаёт огненный шар, а бугор в его штанах твердеет. Положив обе руки ей на талию, он, не прерывая поцелуя, разворачивает её к себе лицом. Обе её руки ложатся ему на плечи. Он притягивает её ближе к себе, так, что может ощутить жар и влажность её тела. Она повисает у него на шее, чтобы сохранить равновесие, балансируя на носочках. Чтобы облегчить ей эту задачу, он, проведя правой рукой вдоль её тела, по попке, приподнимает её за бедро. Слегка отступив вправо и ближе к стене, она опирается об неё спиной. Он приподнимает её над полом, держа обеими руками под попкой. Она запускает одну руку в ворот его футболки, а второй проводит вдоль его руки, ощущая жар его тела. Он упирается коленом в стену между её ног, позволяя ей сесть на него и почти не балансировать на носках. Она закидывает свою ногу за его, обвивая её. Он поддерживает её под бедро, сжимая её плоть пальцами. У обоих сбивается дыхание, но они не прерывают поцелуя. Он запускает свободную руку ей под майку и гладит её спину. Она проводит рукой по его взмокшему ёжику, от которого вниз сбегают ручейки пота. Второй рукой она забирается ему под футболку и гладит его торс. Они прерывают поцелуй только на мгновение: «Я люблю тебя», произносит она на выдохе. «А я люблю тебя», вторит он ей. И снова их губы сливаются в одно целое. Он оттягивает губами её нижнюю губу, посасывая её. Она проводит по его верхней губе языком. Их языки снова переплетаются. Он проводит рукой вдоль её тела: по рёбрам, талии, животу, бедру и снова наверх. Его рука останавливается только у неё на груди. От неожиданности она отстраняет от него голову. Он успевает испугаться, что сделал что-то не так, но она снова тянется к нему. Но не к губам, а к шее. Он откидывает голову назад, позволяя ей поцеловать себя. Она целует, посасывая его кожу и проводя по ней кончиком языка. Во рту она ощущает привкус его кожи. Он, так и не убрав руку с её груди, сжимает её, ощущая под пальцами мягкость её тела и упругость чашечки лифчика. «Я люблю тебя», - шепчет он ей на ушко, зарывшись носом в волосы, которые пахнут летней пылью и её духами. Она целует его сквозь футболку в плечо. Он понимает, что хочет ощутить её губы своей коже, и что жара просто невыносима, и, отпустив её на секунду, так, что она повисла на его колене, зажатом у неё между ног; снимает с себя футболку, промокшую насквозь, и бросает прямо на пол. Она проводит обеими руками по его торсу от ремня до плеч. Она целует его грудь мелкими, частыми поцелуями. Он возвращает руку ей на бедро, но уже чуть выше так, что пальцы, просунутые под край шорт, ощущают низ её попки. Одной рукой она продолжает гладить его грудь, вторую же обвивает вокруг шеи. Он свободной рукой гладит её живот. И без того короткий топик поднялся ещё больше и теперь вообще не мешает. Она продолжает осыпать его плечи и грудь поцелуями. Он зарывается ей волосы, называя её своей самой сладкой и милой девочкой. Она целует его в шею и приподнявшись на носочках чуть выше, за ухом. Она тянется и привстаёт с его колена. Он продвигает его чуть выше по стене, чтобы продолжать чувствовать им её. Она спускается губами на шею, исследуя руками его тело. Она присасывается к его коже сильнее, чем обычно. Ему нравится тянущее ощущение и влажность её рта. Он сжимает пальцами нижнюю часть её бедра. Она продолжает посасывать его кожу. Он проводит второй рукой по её волосам. Она прерывает свой поцелуй и он, убрав волосы с её шеи и приподняв её голову выше за подбородок, тоже целует её в шею. Он втягивает в себя её кожу со всей страстью и ей нравится это чувство близкое к боли, так же как, когда он сжимает её бедро. И ей всё равно, что на утро на белой коже останутся синяки. Он слегка отстраняет её от стены и за талию прижимает к себе так близко, что чувствует, как её грудь сминается о его голый торс. От этого холму в его штанах становится совсем неудобно. Она целует его в губы. Он отвечает на поцелуй и, аккуратно приподняв её над полом обеими руками, передвигается к рядом стоящей кровати. Она, потеряв опору под ногами, обвивает руками его шею. Он бережно и медленно опускает её вдоль низкой кровати и сам нависает сверху, упершись коленями и ладонями по обе стороны от неё. Она продвигается чуть дальше, от чего её топик поднимается так высоко, что он может увидеть её лифчик снизу. Она лукаво смотрит ему в глаза. «Я люблю тебя», улыбается она. «А я тебя». Он снова смотрит на её голый животик и выпирающую грудь. Перенеся вес на одну руку, он проводит по её животу раскрытой ладонью и медленно поднимается до груди. Он несколько раз бережно сжимает её пальцами сквозь промокший и облепивший тело топик. Она сгибает ногу в колене и осторожно проводит ей по его паху, на что бугор в его штанах отвечает гудением. У него перехватывает дыхание. Он опирается на локти и, приподняв топик до шеи, открывает её грудь в чёрном лифчике, который контрастно выделяется на фоне её белоснежной кожи. Его ладони ложатся на полушария её груди. Она прогибается в спине и целует его в губы. Он отвечает на поцелуй, сразу запустив в её рот язык.

Вдруг дверь в комнату, за изголовьем кровати открывается, запуская в комнату лёгкий сквозняк и слова какой-то иностранной песни. Жёлтый свет, заполнивший комнату, тремя секундами позже после щелчка выключателя ослепляет их. Он приподнимается, чтобы из-за высокой спинки кровати увидеть вошедшего. Слышаться сбивчивые извинения и поспешно хлопает дверь. Они хором зовут хозяина дачи по имени – «Свет!». Дверь вновь приоткрывается, в щель просовывается рука, свет гаснет, и дверь быстро закрывается.

Они оба заливаются смехом. Она смотрит на него снизу вверх: «Я люблю тебя». «И я тебя», - выдыхает он, прежде чем снова опуститься своими губами на её.