22. Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены - в увеселительных домах. Шакалы по-евр. ijim, собств: воющие (звери).Гиены по-евр. tannim. Животные эти издают чрезвычайно противный вой. (Вместо шакалы у LXX поставлено выражение???????????? (осло-быки). Это было у греков обозначением какого-то

Теперь Джулия понимает, о чем говорила Марина. Отчаяние. Одиночество. Она действительно не знала, как это ощущается, до этого дня.
Вот ведь ирония: она засунула Кью в психушку (и пускай та существовала только в его голове), а теперь сама оказалась здесь.

Ее день подчинен строгому распорядку: завтрак, прием таблеток, терапевтические классы, обед, прием таблеток… И так далее, вплоть до отбоя. Как же паршиво, должно быть, было Квентину, если он отправлялся сюда сам, добровольно, в тщетной надежде, что кто-то сумеет ему помочь.

Ей страшно это представлять, но она все равно представляет.

Как он вытаскивает шнурки из толстовок, потому что здесь нельзя хранить ничего, на чем можно было бы повеситься или удушить другого. Как он стоит в этой унизительной очереди за таблетками. Как он сидит и врет своему психотерапевту о том, что он все понял и что ему лучше, чтобы его отпустили.

Джулия тоже врет. Говорит, глядя на свои руки, что осознала. Что приняла тот факт, что жизнь без зависимости - лучше, чем жизнь в зависимости. Что она хочет вернуться в университет. Помириться с бывшим парнем. Съездить на семейный ужин.

На самом деле Джулия хочет одного: колдовать.

Она думает об оставшихся дома магических ингредиентах с каким-то эротическим томлением. Она вспоминает свои ощущения после заклинания: покалывания по всему телу, истома, расслабление. Действеннее, чем алкоголь или крэк, круче, чем оргазм.

И это не говоря уже об упоительном ощущении власти.

Джулия не вполне представляет себе, что делала бы, если бы стала настоящим магом. Быть может, она бы стала помогать бедным и обездоленным. Или нашла бы путь в Филлори. Вернулась бы туда, и поминай как звали. Квентин бы с ума сошел от зависти.

Она воображает себе один за другим сценарии, которым не суждено сбыться. Все ее мысли упираются в две связанные константы: Брейкбиллс и Квентин.

Кто бы мог подумать, что ее застенчивый, безнадежно влюбленный в нее дружок вдруг станет обладателем того, что ей необходимо.

Застенчивый и влюбленный.

Джулия резко садится на постели. Как она могла быть такой дурой. Всегда можно найти выход.

Квентин всегда был ее запасным выходом, запасным аэродромом. Еще - жилеткой и мальчиком для битья, но он ведь великодушный святоша. Он захочет обо всем забыть и забудет. Это же Квентин. Джулия отлично знает, какой он на самом деле. Для этого не стоило бы даже залезать ему в голову: она ведь слушала его нытье столько лет.

Утром, сразу после завтрака, она пишет длинное и вдохновенное письмо с извинениями. Кью отвечает быстро, тон его слов - принимающий, смиренный.

Джулия предвкушает, сколько новых заклинаний ей удастся у него выудить, состроив раскаявшуюся грешницу. Квентина хлебом не корми, дай спасти кого-нибудь. Она ему это позволит. Она позволит ему все и даже больше.

Джулия хихикает себе под нос, прочувствовав каламбур, и идет в кабинет психотерапевта, улыбаясь.

Ей нужно, чтобы ее выпустили отсюда.

Она тебя разводит, - убежденно заявляет Элиот. Квентин смотрит с сомнением, Элиот вздыхает.
- Не веришь мне, спроси у Марго. В каждой женщине дремлет злобная мстительная сучка. Не дай ей сожрать тебя, малыш.

Квентин жмурится, когда Элиот касается его волос.

Он вспоминает, как был там, внутри своей головы, в этом ужасном месте, где он потерял все, что обрел с таким трудом. В нем закипает злость: ей, наверное, было так весело смотреть, как он сидит перед ней растерянный и раздавленный. Как он отчаянно пытается сотворить хоть немного магии. Как его окружают друзья, превратившиеся в психов. Параноидальная Элис, слабоумный Пенни, шизофреник Элиот.

Квентин поднимает глаза: Элиот смешивает какой-то коктейль за стойкой. Его движения плавные и грациозные, будто бы он плетет заклинание, а не переливает жидкости. На нем очередной фантастический жилет с вышивкой, а не дурацкий халат в горошек, и его демонстративная сексуальность - качнуть бедрами, откинуть прядь со лба - настолько органично вписывается в весь его образ, что Квентин с минуту пялится, не находя в себе сил отвести взгляд.

Элиот это замечает и ухмыляется весело. Он любит, когда на него смотрят, а Квентину нравится смотреть. Он обожает, когда им восхищаются, а Квентин делает это совершенно искренне - сам-то он всю жизнь ощущает себя неуклюжим и неуместным.

Он вспоминает Элиота-из-заклинания, и вот теперь он действительно злится. Ладно, пускай Джулия возненавидела его, но как она посмела поступить так с Элиотом? (Пускай и только в его воображении).

Квентин ощущает себя так, будто бы кто-то на его глазах надругался над Моной Лизой.

Элиот отходит от стойки с бокалами в руках, и одна из бутылок в баре взрывается у него за спиной.

Ну-ну, полегче, - ласково улыбается он. - Это был паршивый виски, конечно, но не настолько.

Квентин виновато отводит взгляд. Нет уж, решено, он не поведется. Пускай Джулия сама разбирается со своими чувствами. Он не позволит ей больше превращать кого угодно в жалкую тень самого себя.

Особенно Элиота.

Уж вот он точно не заслужил всего этого дерьма. Один бог знает, сколько он выбирался из своего собственного.

Не буду ей отвечать, - бормочет Кью, забирая бокал. - Пошла она.

Элиот улыбается как-то по-новому, ядовито, приторно.

Могу предложить вариант получше. Как насчет того, чтобы отомстить?

Спустя четверть часа они придумывают план. Элиот пересказывает его Марго и получает уважительный взгляд в ответ.

Вы - две злобные сучки, - восхищенно говорит она.

Элиот кокетливо пожимает плечами.

С волками жить - по-волчьи выть.

Джулия суетится все утро, наводя лоск в квартире. Она сует закладки в книжки про Филлори и раскладывает их по всему дому. Бреет ноги, выискивает в шкафу симпатичное платьице: в нем она была на вечеринке в честь выпускного, тогда Квентин глаз с нее не спускал, а потом ужасно напился, и она напилась, и они с Джеймсом занялись сексом прямо на кровати Квентина, пока его тошнило в ванной.

Тот пьяный секс был хорош, и она вдруг замирает, думая, а получится ли? Не то чтобы она привыкла симулировать оргазм, а Квентин вряд ли будет хорош. Вероятно, он все еще девственник.

Но Джулия отмахивается от этих мыслей. Она просто закроет глаза и будет думать о магии.

Квентин появляется вовремя. Она откладывает книгу, которую лениво листала до этого, идет к нему, стараясь выглядеть изможденной и виноватой. Судя по встревоженному лицу Кью, выходит неплохо.

Они едят пасту с морепродуктами, которую она приготовила, и пьют вино, разговаривая обо всем, что произошло с ними за это время. Джулия так включается в роль, что спустя пару часов уже почти верит в то, что раскаялась. Ей мерзко ощущать фантомное чувство вины, и лишь мысли о магии помогают ей держать лицо. А Квентин будто специально делает пару простых заклинаний, так небрежно, мимоходом, будто бы дразнит ее.

Она жадно облизывает пересохшие губы.

Я бы показал тебе прямо сейчас, - Квентин выглядит расстроенным, -, но последние пару дней были такими напряженными, и я…

Вот оно. Сейчас.

Знаешь, а ведь есть отличный способ расслабиться, - мягко говорит она, ловя его ладонь. Квентин ошарашенно моргает, будто бы не в силах поверить своему счастью. Джулию воодушевляет его реакция.

Знаешь, пока я была в клинике, я многое переосмыслила, - говорит она легко, утягивая его за собой в спальню. - И, знаешь, ты столько лет был рядом…

Она говорит и говорит, несет какой-то бред о том, как он поддерживал ее все эти годы, как она сожалеет, что не ценила его, попутно стягивая свою одежду и расстегивая его штаны.

П-прости, - задыхаясь, вдруг останавливает ее Квентин, когда она уже сидит на нем, полураздетая. Она едва сдерживает злобное «ну что еще, придурок?!».

Вместо этого она целует его в щеку.

Что такое, милый?
- У меня нет резинки, - краснея, признается Кью. Она мысленно выдыхает. Так даже лучше.
- Это ничего. Что-то можно оставить и на потом, верно?
Квентин неуверенно кивает, с каким-то странным выражением лица наблюдая, как она сползает на пол и становится перед ним на колени.

Джулия закрывает глаза и прикасается губами к его члену, слыша над головой изумленный вздох. Хорошо, что он не видит ее ухмылки.

Когда она вбирает его член в рот, Квентин ерзает, приподнимая бедра, и часто дышит. Она старательно сосет, отрешенно перебирая в голове немногочисленные известные ей заклинания. Может, Квентин еще украдет для нее ингредиенты? У нее осталось так мало запасов.

У нее начинают ныть скулы, и она помогает себе рукой. Квентин, кажется, всхлипывает и зажимает себе рот ладонью. «Еще немного», - уговаривает себя Джулия. Она позволяет ему кончить себе в рот, но не успевает сглотнуть и быстро отстраняется, закашлявшись.

Как все прошло? - интересуется Элиот.
Квентин вздыхает.
- Ты был прав. До сих пор не верится, что она и правда пошла на это. И, черт, она приготовила пасту с морепродуктами. Я ненавижу морепродукты!
Элиот сокрушенно качает головой.
- Даже я это знаю. Но минет-то был хорош? - вкрадчиво спрашивает он.
- Ты?.. - Кью озадаченно хмурится. - Я помню, что ты обещал приглядывать за мной, но не думал, что это будет так буквально.
- Ну, - задумчиво тянет Элиот. - Вдруг бы она решила убить тебя? Я должен был проследить.

Квентин вспыхивает и утыкается взглядом в камин.

Мне понравилось, - бросает игриво Элиот и исчезает, оставляя его наедине с мыслями. Впрочем, Кью думает уже не о том, какой стервой оказалась девушка, которую он боготворил, а о том, что, если признаться честно, он кончил, представляя, что Элиот смотрит.

Они встречаются еще несколько раз, все время по одному и тому же сценарию: ужин, постель, пара бесполезных заклинаний.
Квентин с ужасом наблюдает, как жадно Джулия смотрит на его руки, как фанатично повторяет слова. Эта картина выглядит еще хуже, потому что он знает: ей плевать на него, она здесь только ради тех крох магии, которые он готов ей дать. Она как проститутка, которая трахается за еду, нет, скорее за объедки.

Квентину мерзко и удивительно. И да - он осознает, что действительно наслаждается происходящим. Элиот был прав: месть - это низко, но месть - это ступенька на лестнице в Небеса.

Квентин думает о том, что она бы сделала все для него. Все, что бы он ни попросил. Какие угодно сексуальные извращения, она бы украла, убила бы для него. Но Квентин держит себя в руках. Он даже не трахает ее в полном смысле этого слова: просто позволяет подрочить себе или отсосать, и то только потому, что знает: Элиот наблюдает за ними. В какой-то мере весь этот спектакль - исключительно для него.

Месть во имя.

Наконец зелье, которое они варили все эти недели, готово. Остается последняя часть их плана, и можно будет покончить с этим.

Ты знаешь, - говорит Квентин, выуживая из кармана склянку, в которой светится, переливаясь, густая жидкость, - сегодня я принес кое-что особенное для тебя. Что-то, что поможет нам стать ближе. В магическом смысле.

И он ведь даже не лжет ей.

Что это? - завороженно спрашивает Джулия. Магическая близость? Неужели он нашел способ передать ей свои знания? Неужели сегодня вместо корок хлеба она получит целый торт?

Джулия думает, что боги услышали ее молитвы.

Это особое зелье. В нем - то, что делает меня волшебником. Выпьешь его - и обретешь то же, что обрел я, - Квентин улыбается. У него подрагивают пальцы от предвкушения.
Она протягивает руку, глядя умоляюще. Квентин дает ей пузырек и смотрит, как она отковыривает пробку трясущимися руками.

Он читает и плетет заклинание, пока она пьет, а потом с облегчением откидывается на стул.

Вот и все.

Джулия первую секунду замирает растерянно, а потом прижимает ладонь к груди, и ее глаза наполняются слезами.

Что… Что происходит, Кью?.. - шепчет она, медленно сползая на пол. Ее раздирает боль: не разобрать, физическая или душевная. Она задыхается, хочет кричать, но не может. Она скрючивается на полу, царапая его ногтями, пытаясь дышать, но жалкие глотки воздуха, которые ей удается урвать между спазмами отчаяния и горя, выглядят насмешкой.

Магия рождается из боли, Джулия, - с сожалением говорит Квентин, глядя на нее. Жалкое зрелище.

Он чувствует удовлетворение, сродни тому, что чувствуют мятежники, свергнувшие тирана. Освобождение, усталость, спокойствие.

Джулия пытается что-то сказать, корчась на полу.

Прощай, - говорит Кью. Пространство рядом с ним покрывается рябью: это Элиот открыл для него портал.

Кью уходит, не оглядываясь, обратно в свой мир.

Элиот обнимает его за плечи и звонко целует в щеку.

Неужели это и правда настолько ужасно? Я ведь как-то с этим жил, - бормочет Квентин, устраивая голову на плече Элиота. Это его первая связная мысль за вечер: он только что пережил самый лучший минет в своей жизни и самый прекрасный секс в своей жизни. Странно, что он вообще еще соображает.

Элиот лениво затягивается сигаретой, поглаживая его волосы.

Ну, там была не только твоя боль. Я еще добавил немножко своей, - невинно улыбается он.
- Мы поступили ужасно, - без сожаления говорит Кью.
- Всего лишь ступенька к Небесам, - напоминает Элиот, целуя его в висок.
- Кажется, я уже там, - отмахиваясь от сигаретного дыма, смеется Кью.