Маркетолог Елена Кузнецова о ребрендинге инвалидности, глубинных смыслах и о мужчинах

Сейчас к сорока годам я не чувствую себя инвалидом и это определенное достижение. Мне потребовалось с самого рождения противостоять догмам, противостоять каким-то вещам и в итоге я себя инвалидом не чувствую. И самое интересное, что люди на меня не реагируют как на инвалида.

Елена Кузнецова живёт с протезом вместо правой руки. Живёт активно и гармонично. Завязывает необычные узлы на шейных платках, вкусно готовит, водит машину. Может поэтому, когда они с подружками ходят по Питерским магазинам, ей периодически предлагают купить платье с коротким рукавом. Она отшучивается. А когда спрашивают, почему у неё кольцо с помолвки не на той руке, успокаивает всех, что не католичка – просто у неё нет правой руки. И ловит удивленный взгляд. Опять забыли. Но Елена такой забывчивости знакомых рада. Ведь добрыми люди к ней были не всегда, да и сама она раньше воспринимала себя совсем иначе.

«Судьба из тысячи выбрала нас. Это наш крест»

В конце семидесятых в СССР УЗИ беременным не делали. Поэтому когда родилась Елена, врачи в роддоме тут же принялись отговаривать её родителей. Ребенок родился с врожденным недоразвитием предплечья - без правой руки. Зачем её оставлять? Есть же детдом.

Отдельно разговаривали с отцом, отдельно - с матерью. Тогда такая была система, и она до сих пор существует: в России нет инвалидов. Их прячут. Их прячут очень сильно. И папа написал маме записку: «Судьба из тысячи выбрала нас. Это наш крест», - и они меня забрали.

Отцу Елены пришлось полностью отказаться от общения со своими родственниками: они искали, кого обвинить в рождении девочки без руки, и выбрали её мать. Как муж, он не мог с этим согласиться. Как отец, не мог смириться, что дочь – инвалид. Но все понимали, что Елене в жизни будет нелегко.

Почему-то взрослых очень заботил вопрос, почему я такая и кто в этом виноват. Мою маму научили, что если она не будет давать мне спуску, не будет жалеть, будет всё заставлять меня делать, тогда из меня получится человек. И воспитание было достаточно жесткое. У родителей не было никакого желания относиться ко мне как к инвалиду. Они сказали себе, что я обыкновенный человек. И так мы и жили. Конечно, они очень боялись, я так думаю, получится или не получится, поэтому заставляли меня учиться обходиться без посторонней помощи.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Это одно из ранних детских воспоминаний Елены: она пытается одной рукой натянуть колготки и всё время срывается. Она хнычет и начинает снова. Не получается. Ревёт в голос. Так сильно, что гостившая у них мамина подруга не выдерживает: «Да помоги ты уже ей!» Мать отказывается: «А если меня не будет, кто ей станет помогать натягивать колготки? Пусть сидит и учится». И Елена научилась. Постепенно. Всему.

Я даже гвоздь могу забить. Я даже могу белок от желтка отделить, - смеётся Елена Кузнецова. - Прекрасно пеку. Всё остальное - тоже. При этом я села в детстве на велосипед и поехала, потому что я представила в голове, как я еду. И я часто это использую. Если я в голове представляю, как я это делаю, то тело творчески подчиняется, и я придумываю способ, как это делать. А еще я вяжу спицами и крючком.

- Как?

Сама научилась. Руками. Недавно связала дочери свитер. Она носит его. И мужу связала свитер тоже на Новый год. Мои вышивки продавались на ярмарках. Вязание, вышивка, мягкая игрушка, плетение макраме, моделирование, дизайн, танцы - чего только я ни делала.

- То есть Вы благодарны родителям за строгость и игнорирование инвалидности?

Да, благодарна …теперь. Хотя мне больно было и тяжело, и казалось, что родители меня стесняются и прячут, и т.д. Недавно мы разговорились с мамой: она меня, таким образом, хотела защитить, а я интерпретировала, что меня родители не любят. Мне всё время казалось, что они от меня откажутся.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

«Я ошибка и поэтому могу делать только ошибки»

Что ещё дала Елене родительская строгость? В детсадовском возрасте ей поставили активный протез. Таких в советское время было не много. Родители детей-инвалидов порой пытались возместить только косметическую функцию отсутствующей конечности, а на функциональность протеза не обращали внимания. Стесняясь своих протезов, иногда сами дети шли по пути наименьшего сопротивления – ленились делать упражнения. Для Елены пути наименьшего сопротивления не было.

Мне родители не разрешали ходить дома без протеза. Я должна была всё время быть в протезе. Это очень тяжело. Мне приходилось отвоевывать в подростковом возрасте себе право ходить без протеза.

- Отдыхать от него?

Да, хотя бы дома. То есть всегда есть оборотная сторона медали. Хорошо, что мой характер и жизнерадостность не позволили сломаться под этим натиском. Но это самое травмирующее мое воспоминание - что родители старались скрыть, что я инвалид. Я ходила в детский сад и, чтобы ложиться спать, мне покупали футболки с длинным рукавом. Мне нельзя было снимать протез. Может быть, дети бы острее на меня реагировали, дразнили бы. А может наоборот, это вот скрывание, утаивание провоцировало какие-то недобрые взгляды.

Елена замолкает. У каждого есть свои болезненные воспоминания из детства. Их можно пытаться игнорировать, спрятав в чулане своего подсознания, можно часами проговаривать с психологом, можно отпустить.

Если бы мы с вами говорили об этом пять или десять лет назад, я бы рассказывала очень страшные истории, потому что тогда я себя воспринимала по-другому. Я себя воспринимала более травмированной. Считала, что я ошибка и поэтому могу делать только ошибки. Да, в детстве всякое бывало. В начальной школе объявили бойкот, кто-то говорил, что у меня не хватает половины мозга и на меня ходили, показывали пальцем. До сих пор в метро могут коситься – видеть, что я держусь одной рукой, во второй сумка, и не уступят место. Сидят и смотрят. Раньше я очень стеснялась, а сейчас нагло могу в ответ смотреть или спросить: «Вас что-то беспокоит?» - пошалить, смотря какое настроение. Раньше я зацикливалась на негативе - сейчас ищу возможности.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Любая задача – это либо угроза, либо возможность

Сегодня Елена независимый маркетолог. Она из разряда людей, которых мы называем энерджайзерами, деятелями. У неё в работе всегда несколько проектов. Она шумная, общительная. У неё есть младшая сестра и дочь. И хотя в детстве отношения с сестрой были непростыми, именно с рождением дочери Елену повторно настигло осознание инвалидности.

Я надеялась, что уж дочь-то, которая меня знает с рождения, должна воспринимать меня такой, какая я есть. В итоге она не задавала вопросов, но когда в садике она захотела, чтобы я что-то делала – заплетала косы или ещё что-то, что я действительно не могу, - она очень обижалась на меня, плакала, устраивала истерики, что я не такая мать, какая ей нужно. Не такая, как все мамы.

И словно вспоминая, как в детстве родители учили её всё делать самостоятельно, Елена старалась помочь дочери осознать, что сложности - это не тупик, а возможность.

Я ей объясняла – это у тебя возможность самой научиться. Я долго очень ей эту мысль вкладывала. В начальных классах она сама научилась себе делать прически, плести колоски, и сейчас уже делает девочкам на переменках в школе. И вот сейчас, спустя много лет, мы с ней можем поговорить: помнишь, я была непреклонна – вот это на самом деле тебе возможность чему-то научиться. Ну и что, что у меня чего-то нет. Это, на самом деле, возможность. Мы сталкиваемся с какой-то задачей и проблемой и, на самом деле, мы можем воспринять это как возможность или как угрозу. Обычно люди выбирают угрозу - это страшно, это тяжело. На самом деле, это возможность.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Жизнь в парадигме возможностей

Нас отвлекают. В какой-то момент вспоминается фраза Елены, что ещё пять лет назад у неё было совершенно иное восприятие мира. Она прошла через депрессию и, только оказавшись наедине с собой, смогла заново оценить жизнь и собственные возможности. Сегодня передо мной женщина-лидер, которая ставит цели и добивается их, развивает собственный бизнес, живёт… не как человек без руки. Она наслаждается этой жизнью.

Мне бы хотелось донести очень важные вещи – неважно, что у тебя есть, важно, что у тебя есть возможность, и жить в парадигме возможностей, как бы это сложно ни было перестраивать свой мозг. Но всё: и себя, и детей, и своё окружение, - надо максимально настраивать на возможность. Для себя я решила, что уже всем всё доказала: обществу я доказала, что я состоялась, родителям доказала, дочери доказала, сестре доказала, себе доказала – теперь можно жить для себя. Реально я привыкла быть белой вороной, и это настолько меня перепрошило… Если раньше я очень стеснялась того, что я белая ворона, то теперь я очень этим горжусь, - поясняет Елена Кузнецова в эксклюзивном интервью для читателей . - Индивидуальность сейчас всё больше и больше принимает ценность, и это на самом деле так. И одинаковых штампованных людей уже не хочется. Уже такой передоз информации, перегруз, что действительно, чтобы человек откликнулся, захотел с тобой общаться, тебе нужно быть настоящим и действительно другим. И ничего страшного нет в том, чтобы быть другим.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Такая, какая я есть

Для человека, который с детства всё решает и делает сам, и ещё в третьем классе определился с поступлением в ВУЗ, выбор мужчины – сложен и важен. Но Елена нашла того, с кем может быть собой, без боязни оказаться уязвимой.

Мы съели такой пуд соли, который за десятилетия не съедают вместе, и сейчас он мой покровитель. Я хотела себе покровителя, потому что мне с одной стороны нужна была самостоятельность, а с другой стороны поддержка. Я всё время думала, что это финансовая поддержка, а оказалось, что мне не это нужно. Мне нужно глубокое принятие меня такой, какая я есть. Я, наверное, этого от родителей не чувствовала, ни от кого не чувствовала так, как от него. Я ему нравлюсь, какая я есть. Я абсолютно свободна в своих действиях, но я при этом всё время с ним советуюсь. Я никогда ни с кем не советуюсь, а с ним - всё время. Он у меня как апробатор моих идей, он все время мне что-то подсказывает, такой как коуч – тёплое зеркало. И сейчас это именно тот мужчина, который мне нужен. Под его покровительством я могу шалить – мой творческий ребенок с ним вот реально очень-очень отдыхает, я могу баловаться. Этого мне не разрешали ни родители, ни мои мужчины. У меня дочь иногда говорит, что я веселюсь больше, чем она. И всё потому, что он рядом.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Инвалидность – не тот барьер, что не позволяет жить

Знаете, с одной стороны протез – это психологическая травма, с другой стороны - это было очень серьезным мотиватором, чтобы двигаться. Понятно, что я какое-то исключение из правил. Но я такая. Может я и не была бы такой, если б были две руки, а может, имела бы мировую известность, - Елена смеется. – Сейчас у меня есть любимый мужчина. Но я сама подняла на ноги дочь, мы много путешествуем, она прекрасно одета, сыта, и я полностью её обеспечиваю и себя, построила квартиру, купила машину. Конечно, мне какие-то вещи даются сложнее. Но я не хочу, чтоб под маркой инвалидности усложняли жизнь. Жизнь не простая и бывает, чтобы чего-то добиться, нужно преодолевать себя. Но инвалидность – это не тот барьер, не самое страшное в жизни, что не позволяет жить . Это общество, на мой взгляд, надумывает. Потому что легче всего, например, собственный непрофессионализм скинуть на то, что ты инвалид и ничего не понимаешь. Мне вот однажды было отказано в должности руководителя, потому что сказали: «Раз она инвалид, значит, она психически неустойчива». У меня потрясающий управленческий опыт и огромное количество моих подчиненных остаются моими друзьями. То, какой я руководитель, никак не связано с инвалидностью.

Елена в первую очередь женщина. Яркая. Неординарная. Неудивительно, что на фотографиях, она старается подчеркнуть свою силу - свою позитивную энергию и красоту. На самом деле открыто заявлять о том, что она не инвалид, хотя у неё и нет руки, Елена начала только в конце прошлого года, чуть позже родилась идея написать об этом книгу.

Всё началось 8 января. Мы встретились с приятельницей - она мой партнер равноправный, – и я ей рассказала идею, над которой думала 20 дней и сорок лет. Это будет книга про жизнь без руки: как вообще без неё жить. Но это будет не просто справочник – я хочу с её помощью подвинуть парадигму в обществе. Сейчас на высоком уровне идет скрининг беременности и вероятность того, что человек родится без руки, снижается. За счет чего снижается? За счет того, что родители должны принять грех на душу и сделать аборт. А если бы эта книга появилась в женской консультации… Это опять же старая идеология – отказаться от сложности, отказаться от трудности. А это не трудность – это просто другая человеческая способность. Но мы же не отказываемся от ребенка, который 170 см вместо 200, как нам хотелось бы. Мы не отказываемся от этого. Мы принимаем эту индивидуальность, как индивидуальность. Иногда мне кажется, что отсутствие руки было более простым способом моей адаптации в обществе, потому что я могла все списать на руку: у меня не получается, потому что нет руки. Но какая разница - человек родился без руки или без ноги. Просто у него есть другие особенности. …Человеческий потенциал неограничен физическими возможностями. Как мне всегда говорил отец: «Если у тебя голова на плечах – не важно, есть у тебя руки, ноги, - ты всегда можешь заработать себе на жизнь».

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

Ребрендинг инвалидности

Послужной список маркетолога Елены Кузнецовой впечатляет: она проводила ребрендинг сети магазинов бытовой техники и электроники, руководила отделом маркетинга, занимала пост бренд–менеджера и была заместителем директора по продажам и маркетингу. Сегодня Елена независимый консультант по стратегическому и тактическому маркетингу. Когда клиенты сталкиваются с ней лично и видят, насколько она деятельный и харизматичный человек, - для них это своего рода прорыв.

Некоторые говорят: «Лена, если ты живешь, радуешься, и вообще столько успеваешь, если столько у тебя жизнелюбия, то нам вообще грех жаловаться». Я очень благодарна жизни и судьбе за всё: за мой путь, за все эти встречи и работу внутри меня. Мне было подарено множество возможностей изменить свою жизнь в лучшую сторону, изменить качество своей жизни. Вообще у меня есть глобальная мысль – сделать ребрендинг инвалидности. Я маркетолог и знаю, как создавать идейные компании, и я понимаю, что та идеология, на которой построена благотворительность, она полностью утопична. На мой взгляд, многие благотворительные фонды живут от гранта к гранту. Они осваивают бюджет, они не гибкие, они борются за гранты друг с другом, а я хочу сделать объединяющую какую-то комьюнити и начать, возможно, с адаптации инвалидов без руки, без предплечья, без кисти – потому что мне это все понятно, а потом идти дальше. Хочу, чтобы реально это было объединение, где люди воодушевляются и заряжаются идеями. Чтобы сами инвалиды подключались, развивались, через это чувствовали себя по-другому, и они будут бацилами – вирусами – другой прививки обществу.

Фото предоставлены Еленой Кузнецовой

На сегодня только в нашей стране проживает 12,2 млн. инвалидов*. Общество старательно внедряет принцип инклюзии. Особые люди работают в кафе, шьют модную одежду, устраивают выставки. Мы всё чаще видим на обложках журналов и на подиумах моделей с синдромом Дауна, моделей-колясочниц. Но для такого прорыва и принятия особых людей понадобился не один год и даже не десятилетие.

Сдвиг парадигмы в обществе уже начался, и он начался лет 20-30 назад: появились родители, которые по-другому воспитывают детей, и сейчас эти дети выросли и достигли другого. Вот сейчас можно говорить о прецедентах – что другой тип восприятия, другая парадигма жизни позволяет достичь других результатов. Например, обыкновенный ребенок стартует с нуля, а инвалид стартует с «-10». Понятно, чтобы встать на уровень «15», обыкновенному ребенку нужно преодолеть 15 отметок, а инвалиду то нужно преодолеть 25 и не потому, что он не способен, а потому что в обществе существует такая жесткая структура, которая не даёт расти ментально. Потому что восприятие возможностей – это ментальная программа. Просто нужно вставить другую ментальную программу. …У нас очень закомплексованное общество. Настолько страшно смотреть на инвалида, потому что ты боишься оказаться в такой ситуации, боишься, что тебе предстоит такой вызов. Легче не думать о проблеме, задвинуть её. Но эта проблематика существовала давно – и в Спарте, и в нацисткой Германии. На самом деле, моя цель - чтобы не повторился нацизм, чтобы не было понятия «сверхчеловек», чтобы была важна индивидуальность каждого. А мы всего лишь начали говорить о том, как жить без руки…

Следить за новым проектом

Бобруйчанину Валерию Алексееву оторвало руку в возрасте 25 лет – несчастный случай на производстве. Сначала он боялся напугать людей тем, что у него нет руки. Теперь жители города скорее удивятся, если увидят его с протезом. В прошлом бригадир шинного завода, сегодня он прославляет родной город в пьесах, продюсирует музыкальные группы, много путешествует и не устает доказывать, что и сейчас можно жить не менее активно.

«Ощущение, что рука есть, всегда со мной. Она сжата, локтя не чувствую, вот здесь кулак… и как будто бицепсы оттягивает кто-то. Болит постоянно и сейчас болит. Но с этим можно жить, мне некогда об этом думать», – рассказывает Валерий и плавно переходит на другую тему.

Много лет подряд он совмещает сразу несколько работ – был журналистом, главным редактором, вожатым в лагере, физруком, сценаристом, продюсером. Со своими пьесами он гастролирует по России и Европе, спектакль «Серебряные крылья» в родном театре стал одним из самых успешных коммерческих проектов. С подопечными из рок-группы «Земля королевы мод» Валерий побывал на многих известных музыкальных фестивалях. И в тренажерном зале собеседник показывает класс: одной рукой поднимает вес в 120 кг. Кажется, что перечислить все увлечения Валерия не получится: с каждой минутой разговора открывается что-то новое.

Если вкратце описать историю известного бобруйчанина, она может показаться выдуманной. Закончил автотранспортный колледж, служил в морской пехоте, пошел работать в самый грязный цех «Белшины», где имел дело с резиной, серой и мазутом. О творческой профессии и мечтать не мог, даже не подозревал, что у него есть к этому способности. После несчастного случая путь на завод для него по понятным причинам был закрыт, пришлось искать, чем дальше заниматься в жизни. Нашел.

О том, как сложилась бы его жизнь, не случись этой страшной трагедии, Валерий предпочитает не рассуждать: «Нельзя сказать, что так чудесно, что мне руку оторвало» . Но пережив трагедию, рассказывает собеседник, он начал совершенно иначе относиться ко времени, и это ему помогает сегодня. «Можно отказаться от чего-то, сослаться на занятость, на инвалидность, на что угодно, а время не ждет…» .

О жизни до несчастного случая

– Почему я пошел на завод? Это была «псевдооригинальность». Я неправильно понял маму, она мне говорила: учись, сынок, шинный от тебя не уйдет. И я подумал, что это какая-то позорная профессия – на шинном работать, и сознательно пошел в самый грязный цех. И знаете, был счастлив там.

На заводе если какая-то беда, не нужно никого просить и ничего объяснять. Люди просто бегут и помогают. Это другие люди, они пусть какие-то грубые, и с ними иногда бывает неинтересно, но они другие… Я всегда чувствовал себя обычным человеком, не лучше их и не хуже. О развитии я тогда не думал, думал о том, как сделать резины больше. Со мной жила сестра с ребенком и мужем, которые не особо много зарабатывали. Я кровь ходил сдавать, это были 90-е годы. Работал так, что от меня прятали ингредиенты, завозили подальше погрузчиком, чтобы было с чем работать на следующую смену.

Как это случилось?

Помню тот день, я закончил свою работу и сидел, отдыхал полчасика. Произошла авария, слиплись гранулы, и мы, нарушая технику безопасности, эти гранулы подталкивали и продавливали. За пультом был человек, то ли он что-то неправильно нажал, то ли я что-то не так сделал, а скорее всего – все вместе, и рука провалилась. Мне было не больно совершенно, наоборот, интересно: рука пошла под углом – перпендикулярно. И тут я увидел, что уже моя голова пошла – и сумел оторваться (руку оторвал. – Прим. TUT.BY). Стою себе спокойно, и чувство такое, как от собаки убежал. А потом в ужасе все осознал и подумал, что шнурки уже больше не завяжу… И тут же смирился, что теперь будет уже другая жизнь. Начал рассуждать. Шнурки? Так можно на липучках обувь купить. Пальто новое купил, рукав будет болтаться? Ну так другу надо отдать и не думать.

А потом я понял, что мне надо идти к людям. Я пришел, два человека сразу упали в обморок, один убежал, и его искали потом часа два. И только одна тоненькая женщина, худенькая, держала мне вену до приезда скорой помощи. Я ехал в скорой и думал о людях, с которыми работал, что опозорил их, это же скандал! Когда меня положили на операционный стол и рядом положили руку, я спросил, можно ли ее пришить. Оказалось, что нет, там 47 переломов, она просто раздавлена. Потом жалел долго, что не дотронулся до руки: ну как так? Я здесь, а она там, как-то не договаривались изначально… Но сейчас понимаю, что она была холодная, и не жалею.

Почему я?

Я знал, за что это мне. Потому что было время, что я чувствовал себя обиженным, калекой. Мне казалось, что у меня было много испытаний: племянник с ДЦП, тяжелая работа физическая, в три смены. Я весил 46 кг при росте 1 м 80 см. Хотя, в принципе, тогда все жили плохо, я получал еще большую зарплату – 15 долларов, а все получали по 10. Я хотел мучиться и выглядеть мучеником – и вот, пожалуйста. Это мне все по делам. Я без гнева так говорю, действительно, так думаю.

Первые дни в больнице

На самом деле я умирал три дня. Я спал, а там срочно вызывали врачей, убирали и вводили новые лекарства. Очнулся и вспомнил, что у меня друг женится через день, а я должен был быть свидетелем. Свадьба потом приехала ко мне. В реанимацию пустили всех со мной «прощаться». Было 36 человек, все они выглядели горемыками, я прикладывал огромные усилия, чтобы их успокоить. Говорил, что это здорово, что мы все собрались. Чтобы так собраться, надо либо умереть, либо жениться. Я неподвижный был, скрюченный, лежал на одном боку.

Когда выживаешь…

А дальше – ну просто счастье. Когда выживаешь, тебя не волнует, что ты будешь покупать, на что будешь копить, что будешь носить. Важно только то, что ты жив. Ко мне пришла моя бригада, которая собирала деньги мне на похороны. Куда было их девать? Они принесли их мне, это была громадная сумма, у меня была целая тумбочка денег. Со мной лежал вместе партизан один, обшарпанный был, почему-то всегда в сапогах зимних ходил и курил «Астру». Я говорю: ты же герой, «Мальборо» курить будем. Вот тебе кроссовки, костюм – ты же герой! И мы с ним очень подружились на самом деле. Потом новые пришли, «челюстники» – те, что челюсти ломают, в основном алкоголики. Я с ними тоже подружился. Организовал там хор бабулек. Говорю: чего вы с костылями просто сидите, а давайте петь будем? Через 5 дней говорю: ходить начинайте, почему не ходите? Костыли забрал в охапку и ушел. Устраивал в больнице тараканьи бега, там много тараканов было. Все эти «челюстники» приносили своих тараканов, и чей первый прибегал, тому я давал «Мальборо», деньги.

Никогда больше не был так счастлив

На работе скандала не было, никого не посадили, я живой, весь город ко мне приходит – это же счастье! Была драка в очереди за право сдать мне кровь. Думаю, как таких людей не любить? И плюс девушка, о которой даже не мечтал, самая красивая девушка в школе, пришла и сказала, что любит меня. Точнее в тот момент, когда мы прощались, я сказал ей, что люблю, потому что думал, что умру. И у меня такое счастье было, просто невероятное! Все удивлялись: бегает такой скрюченный (меня в больнице даже Крюк звали), и к нему еще девушка самая красивая приходит, он ее пытается зажать где-то там, уединиться.

Потом еще форму себе купил спортивную, как у футболистов. В больнице спрашивают: «Ты футболист?». Я говорю – да, клуб, сборная, вот и оторвали руку – очень много шутил. А с захоронением руки, знаете, какое было приключение? Отправили санитарку на кладбище на окраину города, она должна была днем закапывать руку, но приехала в сумерках. А тут кто-то мимо проходил и подумал, что это расхитители могил, позвонил в милицию. Пришлось санитарке руку откапывать, потом снова закапывать. Когда узнал об этом, говорю: «А вы руку в перчатке закопали? У меня же там перстень был, вы не брали?». Она как испугалась снова, я сразу бросился успокаивать – шучу. Весело было.

Другая жизнь

Потом, когда через полгода зашел хирург и сказал выписываться, у меня первая реакция была: за что? Я почувствовал сильный страх. В больнице все были одинаковыми, у меня руки нет, у того – зуба, у того – нога поломанная, все инвалиды, все друг друга жалеют и общаются на равных, замечательно. Времени не чувствуешь, никуда же не торопишься.

Искусственный мир: у меня денег много, а так ведь не бывает, их заработать надо! А тут мне их просто дали, кормили меня и регулярно навещали, если опаздывали, извинялись. И я думал, что они все будут бесконечно радоваться тому, что я жив. Но это же заканчивается. У людей свои дела. Надо просто жить. И для меня был удар, что это все закончилось. Я пошел в новую жизнь, однорукий – в семейство «двуруких».

Как привыкал жить с одной рукой

Пожил неделю у родителей и уехал в свой дом на окраине города. Сказал, чтобы ко мне не приезжали две недели, чтобы я мог адаптироваться. Они же не будут за мной всю жизнь ухаживать? Сразу нужно было растопить печь, я набираю дрова в охапку, прихожу, а дверь-то надо открыть! Скидываю дрова, открываю дверь, беру дрова, а там вторая дверь, и я заплакал. А потом как засмеялся сам с себя: да возьми корзиночку на веревочке, притащи и все! Растопил печь, так хорошо стало, тепло, надо кушать приготовить. Решил готовить самое простое – яичницу. Бью левой рукой яйцо, а оно в сковородку не попадает, второе, третье. Я плачу. Потом подумал, а почему в кипящее масло надо обязательно яйца вбивать? Разбил в тарелку и все. Поел, похрустел. Потом понял, что мне нужно постирать. Как? Плачу. Залез в ванну, наступил на одежду, пожмякал и захохотал. Ну почему я плакал – какой дурак….

Стыд и стеснение

Пожил я в доме, и мама сказала: возвращайся. Взял с собой подушку в руку и поехал в город. И ведь не подумал, что в общественном транспорте еще держаться надо. Не просчитал. Стою в этом автобусе, упал, а мне так стыдно стало… Мне место начали уступать. Так неудобно было это внимание в то время. Сейчас бы по-другому себя повел, сказал бы: ну, упал, Плющенко из меня не выйдет. Через юмор все. А тогда мне так это было стыдно, весь вспотел, вышел на остановке, положил подушку на скамейку и зашел обратно. А мне женщина говорит: «Чыво ты ее кинул, это ж вешч!» Я вернулся с этой подушкой, а она в таких ромашках нелепых и большая к тому же… Ну я еще отмучался несколько остановок, вышел на своей, а там возле остановки толпа людей. Пошел узнать, смотрю: а там женщина рожает. Подумал, вот для чего я нес с собой подушку! И какой-то бобруйчанин, наверное, родился на ромашках.

Учиться всему заново

Почти сразу научился плавать в бассейне. У меня такая зарядка была. Но я тогда больше не о себе думал, а о других. Вставал на тумбу, чтобы люди видели, что у меня одна рука, а то ведь ребенок может меня увидеть случайно и испугаться. И плавал, у меня был «чапаевский» стиль.

А потом научился играть на коньках и ездить на велосипеде. Кажется, причем тут рука? А координация поменялась, оказалось, что с одной рукой я бегаю как-то по-другому. Я же раньше за «Белшину» в футбол играл, хорошо играл. А тут выходишь – и удивительно, ноги на месте, тебе дают пас – казалось бы, раз-раз, повел мяч, но тогда мне было это очень сложно, тело не слушалось. Нету руки, а не слушаются ноги. Я заплакал. А потом у меня друг был сторожем в школе, и я ходил по ночам заниматься. И научился.

Левой рукой писать тоже не умел – брал пропись и учился с нуля. Это не так сложно, просто надо сидеть и заниматься. Как в итоге шнурки завязываю? Да ничего не завязываю, просто засунул их внутрь и пошел.

Как стал журналистом…

Мне девушка сказала: а кем ты теперь будешь? Я задумался… и случайно стал журналистом, а потом случайно дорос до главного редактора. Друг устроился фотографом в бобруйскую газету, им там не хватало спортивного обозревателя. Редактор сказала – сходи на футбол и напиши, а я еще даже писать толком не умел левой рукой. Маме надиктовал, отдал. И когда вышла газета, я хохотал просто: кто эти безумные люди, которые опубликовали статью и подписали моим именем? Ну как? Люди заканчивали что-то, учились, и этот случайный какой-то… Мне потом стыдно было, стал самообразовываться. А потом – ответственность и работа главным редактором, спал по 3 часа. Были моменты счастья, когда газету уже сделали, ты читаешь новости, которые сам написал, и читаешь их первым, а город еще спит.

Вожатым…

Потом друг поехал в лагерь «Мечта» под Бобруйском и рассказал мне, какое там счастье и какая ответственность. Я приехал туда, а там – дети просто потрясающие! Если честно, мы с несколькими друзьями перевернули вообще весь лагерь. Была такая дружба с ребятами, что они отказывались от путевок в Германию. Можно все придумать с любовью, чтобы было интересно. Мыслей о том, что напугаю детей, у меня уже не было, я к тому времени был сравнительно известным в городе. Ну, конечно, если появляется человек на всех массовых мероприятиях без руки!

Мы чемпионат по боксу сделали в лагере. Два друга-воспитателя – два дурака, решили: давай устроим детям развлечение! А он с двумя руками, а я – с одной. Мы стали на сцене, весь лагерь стоит, 600 человек смотрит. Он мне говорит: по-настоящему или нет? Я ему говорю: если ты будешь поддаваться, я тебя убью. И мы так месились, он мне подбил глаз, я ему нос. Я выиграл по очкам, мы стоим побитые и говорим: нам и тогда хорошо было, и сейчас, зачем мы это сделали?

Продюсером…

Я меломан, на концерты ездил, всегда интересовался музыкой. Организовывал рок-фестивали и концерты в Бобруйске. Как-то брал интервью у группы «Земля королевы мод», слушал их, а это удивительная музыка! Но у них не было денег, а у меня были накопления. Я оплатил по возможности их расходы. Выпустили 5 клипов, какие-то более удачные, какие-то – нет. Но Беларусь, к сожалению, маленькая страна, и у нас это пока убыточно.

Сценаристом…

Как-то организовывал концерт в театре, сначала договорились об одних пропорциях по оплате, а потом я увидел другие. Спрашиваю: почему? Мне отвечают: театр надо кормить. Тогда я принес туда кастрюлю борща, сказал, давайте, я вас покормлю. А потом решил написать им какую-нибудь популярную пьесу музыкальную, мюзикл. «Серебряные крылья» – была одна из самых популярных первых пьес, и она окупилась в первый год. Там занята вся труппа – около 30 человек. А потом начал работать над другими, в которых выступаю один.

Одна девочка после спектакля подошла ко мне и сказала: «Я так виновата перед вами, у меня мама-билетерша, и я прошла так… Но у меня денег с собой нет, возьмите вот грушу и вафельку». Представляете?

Не знаю, что такое депрессия

Вы знаете, ко мне сейчас больше требований, чем к здоровому раньше. Потому что я за все берусь, и все у меня получается. Могу статью написать одну, а потом говорят: а можешь пять? Говорю: могу. Сделаю, не буду спать, но сделаю.

Вообще я считаю себя бездельником, я ведь не делаю что-то такое, что может в бюджет уйти. Понимаете, искусство, спектакли – это ведь не так важно. Провели чудесно вечер, порадовались друг за друга – и хорошо. На шинном люди работают и отчисляют деньги на меня каждый месяц. А я ведь не сделал какой-то геройский поступок, не спас кого-то. Они просто платят мне деньги. Поэтому у меня не бывает депрессий и обид. Тебе люди платят всю твою жизнь, а ты еще обижен на них? Иди – поработай опять в три смены!

Личная жизнь

У меня, к сожалению, такая насыщенная личная жизнь, что пора уже в монастырь уходить и замаливать грехи. У меня язык есть и глаза, и сердце – причем здесь рука? Грех жаловаться, мне многие женщины посвятили много времени, а я недостаточно внимания им уделил, разочаровал…

Детей у меня нет, сейчас я ребенка из детдома забираю на выходные и на каникулы. Мы с ним познакомились два года назад примерно. Я организовывал раздачу фруктов на футболе, то есть написал в газете – принесите по одному банану, я завезу их в детдом. И сделал это традицией – сейчас это делают без меня уже. Там, в детском доме, этого мальчика увидел, узнал, что его забирали в семью, причем несколько раз, и отдавали на следующий день… Мне так стыдно за все человечество стало. Как можно – взять и на следующий день отдать?

Еще я занимаюсь с племянником с ДЦП, мастером спорта по бегу. Он не мог раньше в магазин нормально сходить, ни писать, ни читать не мог толком. Я его сначала устроил в свой подъезд лифтером, и как-то через несколько дней пришла сметчица и кричала на него, почему он не закрыл двигатель, его могли украсть. Он говорит: у меня сил нет. Я сказал: пойдем качаться. Через год он стал бронзовым призером чемпионата Европы по культуризму, шестым в мире. А потом мы стали заниматься бегом, футболом, он сейчас в сборной по футболу, поступил в университет. Мы с ним по разным странам поездили, Прага, Париж, Афины, Рим, знаем эти города.

С двумя руками – это уже буду не я

Хотел раньше протез поставить, лопатку переставили в Москве, шинный оплатил дорогую на то время операцию. А потом сказали, что денег на протез нет, непонятно, зачем меня мучили. Ходил несколько раз, просил, но тогда протез стоил дорого. Я такую сумму собрать не мог. Сейчас он стоит 3 тысячи долларов, и я могу себе это позволить, но сейчас другая ситуация. Я город испугаю, если с двумя руками пойду. Теперь протез мне уже не нужен.

Фантомные боли есть всегда. Вот как будто в банку с кипятком засунул руку, она вздулась, и ты содрал вот эти пузырьки. Я с рукой (воображаемой. – Прим. TUT.BY) разговариваю иногда, чувствую ее, вот так и живешь всю жизнь. Особенно по весне и по осени боль обостряется очень сильно. Но с этим можно жить, это не беда.

Другие инвалиды

Я еще наименее пострадавший инвалид. У меня друг – режиссер, он вообще без кистей. Вова – диджей, он парализован, одна голова работает, и дышать не может. Мы с ним болтаем, смеемся, он меня нашел полтора года назад. Позвонил, говорит, у меня в голове музыка, а я тебя видел по телевизору, помоги, я без рук, без ног. Я ему сказал: сюсюкаться с тобой не буду. Мы нашли ему композитора, он так легко все схватил и начал сочинять по-настоящему. Мы уже записали 6 или 7 композиций с ним. Он великолепно себя чувствует, я к нему хожу не утешать его, греться хожу. Он меня один раз обидел, я говорю: ты сейчас получишь по роже. Он говорит: меня 9 лет никто не бил, ударь. Мы с ним обижаемся, ссоримся, миримся, это нормальный человек абсолютно.

Вот я познакомился неделю назад с девочкой на коляске, ножки не работают и одна ручка слабенькая свисает. Она была на «Серебряных крыльях» и написала: как она могла жить без этого спектакля? Я ее нашел, встретились, она картины пишет. Будем тоже развиваться как-то с ней.

Символ неравенства

Я всегда не за равенство, а за неравенство. Неравенство глупого и умного, талантливого и не очень, рыжего и лысого, мы не можем быть равны изначально, мы все разные. Я абсолютно не отличник был в школе, но как-то попал на Доску почета. Попросил выйти из класса, смотрю: фотографируются дети, и я тоже пошел. А когда фотограф принес фото и спросил у завуча, кто на этой фотографии, она ему сказала. А тогда ведь Доску почета делали не так, как сейчас, – в сменных файликах. Там было толстое оргстекло, сварщик приварил и ушел на завод. И я висел там рядом с сыном директора школы, он, кстати, получил несколько образований, по-моему, в космонавтике даже работал. А я был рядом, просто хорошист. Все были серьезные, нарядные, и только я улыбался и был в спортивном костюме. Долго еще висела эта Доска почета, пока сварщика не нашли, через лет 5.

Вот такой я – символ неравенства.

<\> код для сайта или блога

История о забайкальце, который нашел в себе силы не впасть в уныние после того, как лишился конечностей

Елена Комогорцева из села Елизаветино Читинского района ревниво следит за каждым шагом, за каждым взглядом – не смотрит ли кто в сторону ее Андрея. Вспоминает, как познакомились, она – чуть-чуть, но старше. Когда планировали появление на свет старшей – Насти, ему еще и 18 не было.

Не было? Или было? – засомневались оба.

Вы меня не пугайте, - улыбается совсем взрослая уже Настя – семнадцатилетняя студентка колледжа, будущий педагог.

Руки – до локтя – 36-летний Андрей потерял, когда ему было 22 года. Пошел домой от друзей, будучи слегка навеселе – обмывали ремонт грейдера. Торопился домой – коров загонять, упал и ударился головой, когда шел через горочку. Так не стало рук...

Уныние

В уныние-то я впал, когда в больнице лежал. Думал – не стоит, наверно, жить. Мужики, соседи по палате, нормальные попались, разговорились в курилке. Спрашивают: «Все отморозил, нет»? Отвечаю им - жена приедет, надо посмотреть. Оказалось – нормально. В общем, я пыль с себя стряхнул и начал дальше жить.

В прошлую нашу встречу с семьей Комогорцевых, в 2011 году, у Андрея были обычные косметические протезы. Проще говоря, вместо рук – две резиновых, кукольных культяпки. За человеческие руки их можно принять только близорукому, и то издалека. Теперь – другое дело. Теперь в хозяйстве имеется один биоэлектронный протез. Такая замена руки, которая реагирует на движение, может захватывать предметы… Правда, лежит она пока в шкафу, второй-то нет – такой протез стоит 102 тысячи рублей. Но, к слову, Андрею достался бесплатно, по квоте.

Друг Коля в 2012 году увидел по телевизору, что протезное предприятие начало делать эти руки. Прибегает: «Сюжет видел – езжай, делай». Я приехал туда, сказали, что волокиты много. Бумаг много надо собрать и по больницам поездить. Я отвечаю, что, в принципе-то, к трудностям привык. В итоге, одну биоэлектронную руку оформить удалось, теперь жду вторую.

Психологический барьер

Мне кажется, справившись с травмой, Андрей преодолел у себя в голове какой-то психологический барьер. Его отсутствие теперь позволяет ему жить как все люди, а работы делать даже больше, чем многие мужики с обеими руками. Плюс характер – непоседа из непосед. «Андрюша-то все летает где-то», - улыбается жена. Недавно рванул с приятелем во Владивосток за новой машиной. Помогать.

Человек с характером Андрей часто рвется в бой. Иногда – буквально. В последний раз инцидент случился, потому что «у дедушки поросенка украли». Драться, водить машину и трактор, выращивать пчел, обнимать жену и детей, Андрей может беспрепятственно.

«Чем больше шкаф, тем громче падает»

Почти каллиграфический круглобокий почерк безрукого Андрея куда аккуратнее бессвязных торопливых каракулей в блокноте журналиста.

Я ж пропуски заполняю, документы – объясняет он.

Это он рассказывает про новую работу. Человек без обеих рук работает охранником в солидной организации. За несколько месяцев его за хорошую работу перевели со склада в магазин. Вспоминает, как принимали:

Шеф - бывший оперативник. Критерии отбора строжайшие. Собеседование со мной провели, я написал все, что требовалось, и вопросы отпали. Шеф, кстати, у нас такой психолог – посмотрел на человека и все понял. В общем, поехали мы на базу. Я говорю – могу машину водить, да все, что угодно делаю. На утро приехал на смену, и шеф в девять приходит. «Ну, я, - говорит, - всю ночь думал-думал - как ты будешь работать»? И я гляжу – он вроде «съезжать» начал. «Охранник, - продолжил он, - должен быть здоровым и сильным». Я ему сразу ответил - чем больше шкаф, там громче падает. И все, остальные вопросы отпали.

Выйду на балкончик – покурю…

К своему небольшому деревенскому домику Андрей мечтает пристроить мансарду с балкончиком. Сам. После того, как собственными глазами увидишь выкопанный в мерзлой земле колодец, понимаешь – кто-кто, а он-то точно справится.

В этом еще больше убеждаешься после того, как пощелкаешь добытые главой семьи в кедровнике орехи.

Полмешка уже сощелкали, - считает, прищурившись Андрей, - в тот год не было машины для чистки – шишками привез. Колот с другом таскали. То Витек потаскает, то я.

… Домой уезжаем с баночкой меда в обнимку. Своего меда, свежего из ульев начинающего пчеловода, непоседы и трудяги Андрея Комогорцева.

Можно ли жить без рук? Тем у кого они есть это может показаться невыполнимым. Однако, не все так просто.

Полицейские в Китае были в шоке, когда остановили мотоцикл и увидели, что управляет им безрукий водитель. . Он потерял обе руки в 7 лет из-за удара электрическим тогом. В 10 лет его родители отправили в местный цирк, где он научился ездить без рук. У него нет прав, но есть огромное желание.

Марк Стацман, 28 лет. Стреляет из лука без рук. Кроме этого, он отлично управляется с мобильным телефоном, ест и так далее. Претендент на включение в состав параолимпийскй сборной в 2012 году.

Он умеет играть на пианино ногами. Потеряв руки в 10 лет из-за удара током (дети играли в прятки, Лю спрятался не в том месте). Много сил и времени ушло у него на то, чтобы не бросить играть на пианино.
После выступления на шоу талантов, один из судей сказал ему — даже если бы у нас было правило, что на пианино можно играть только руками — мы бы его отменили.

Просто посмотрите, как он играет.

Несколько лет назад этот мужчина работал шеф-поваром в ресторане. Из-за взрыва газа, он лишился обеих рук.
Хирурги спасли ему жизнь, но не конечности. Чтобы не упасть духом, он начал писать иероглифы. В 2010 году, он приехал в корпорацию Foxconn (кто-то помнит массовые случаи самоубийства среди менеджеров той компании), чтобы показать — на свете бывают более сложные ситуации, чем потеря денег. И можно продолжать жизнь.

Кайл Мейнард — успешный борец. Он родился без конечностей (результат редкого генетического заболевания). Но это не мешает ему активно заниматься — борьбой!

Томми Маколифф носил кличку «Безрукий чемпион». Он отлично играл в гольф.
Томми родился в 1893 году, в 1902 году ему ампутировали руки из-за несчастного случая (ребенок попал под поезд). Оставшись без верхних конечностей, он научился писать ртом, был президентом класса, в 1919 году женился, стал отцом четверых детей и он отлично играл в гольф.

Страдает редким дефектом с рождения — у нее нет рук. Сильный дух, стремление помогли получить ей лицензию пилота — она первый и единственный пилот без рук.